В моем сердце дышит трудно драгоценная змея
Фэндом: Мор.Утопия.
Персонажи: Марк Бессмертник/Анна Ангел.
Рэйтинг: G
Категория: гет.
Тема: Дьявол.
Размер: 721 слово.
Анна надевает лучшее своё платье - белое с красным, ажурные кружева текут по подолу.
Анна подновляет прическу и аккуратно, слой за слоем, накладывает макияж. Светлые тени, немножко туши, помада - почти незаметно для неискушенного человека, а между тем глаза кажутся больше и выразительнее, губы чувственнее и мягче...
Анна натягивает тонкие чулки - не в сапогах же ей ходить по дому, пускай они и красивые - вспоминает со странной улыбкой - в Караване девчонки подводили глаза углем, щеки румянили свеклой, и ни раз и не два влетало от старших актрис за попытку вторгнуться в святая святых - стащить баночку настоящей, столичной пудры.
Анна смотрит на себя в зеркало. Растягивает губы в улыбке. Она красива, сейчас, кажется, красива, как никогда, но это красота куклы. Мертвой игрушки...
Плакать нельзя - тушь потечет - и Анна не плачет. Выволакивает в гостиную граммофон, находит нужную пластинку, и, сцепив зубы, садиться ждать, сама себе напоминая жертву, уготованную на съедение страшному богу.
Ожидание - самое болезненное из всего этого. Ожидание и мысли.
Когда Марк Бессмертник чего-то хочет - он обычно получает это. Неважно, каким путем. Неважно, в какие сроки. Новое оборудование для сцены. Нового актера в труппу. Новую куколку для игры - всё легко. Всего лишь - шепнуть нужное слово нужному человеку, подкинуть правильную бумажку к правильному крыльцу, осветить яркой лампой самую сокровенную тайну.
Весь мир театр, люди в нем актеры. И к каждому ведут свои ниточки - примитивные - страх, боль, агрессия. Тоньше и сложнее - любовь, сочувствие, жалость. И самые тончайшие, нити виртуозов - самопожертвование, вера, надежда. Нужно только уметь видеть, говорить и молчать.
Разумеется, Марк всё это умеет в совершенстве.
Анна вздрагивает, услышав властный стук в дверь. Так стучат хозяева, и её привычно продирает морозом. Когда-то все её страх и горечь были напускными, но годы приваривают маску к лицу так, что не отдерешь, и теперь она по-настоящему боится. И знает, что стены этого дома её не защитят. Скорее уж сами толкнут в руки мучителю...
Легко шуршат шаги по полу. Анна отступает от дверного проема, пропуская мужчину, а он уже улыбается, всё не снимая маски учтивого франта. Анна, у которой давно уже нет лица, чувствует, что у пришедшего его нет тоже.
Представление начинается.
Раз-два-три, раз-два-три-четыре, раз-два-три...
Кукла танцует, подчиняясь простому рваному ритму. Молчит граммофон - совершенно лишнее сейчас изобретение человечества. Только хлопки ладонью о ладонь сопровождают танец.
Раз-два-три - и Анна не отрывает взгляда от лица Марка, как завороженная смотрит в золотую глубину зрачков. Может быть, так смотрят на тигра антилопы?..
Нет, что ты. Так смотрят на кукловода куклы.
Раз-два-три - Анна складывает руки на груди, изображая моление, делает изящный пируэт, запрокидывает голову.
Раз-два-три-четыре - и она, преследуя ускользающий ритм, ныряет к самому полу, словно уходит в пике.
У каждого человека есть нити. Страх, любовь, надежда. Но ещё на время представления нитью может стать слово, музыка, жесты... Сухой ритм тоже, естественно.
Танцуй, кукла. Подстраивайся, как можешь, успевай, как умеешь. Взлет и падение, динамика и статика, жгучий страх, выедающий душу - и торжество от одобрения в чужих глазах.
Раз-два-три - гнись, кукла, играй свою пьесу, радуйся что не заставляют петь!
Раз-два-три, раз-два-три - Анна не успевает заметить, когда Марк вливается в танец, не переставая отбивать ровный пульс пляски, живой и живущий.
Тот, на чьих ладонях твой страх и твоя тайна, будет твоим хозяином.
Для него ты будешь танцевать, будешь мешать страх с вином, а боль с удовольствием, будешь плакать по ночам, потому что он думает только о себе и просто не умеет иначе, воспринимая любого, кому удастся надиктовать волю, всего лишь марионеткой, частью вечного Театра жизни. Будешь исполнять любые, самые сумасбродные фантазии, будешь терпеть чужую власть, ради призрачной надежды на молчание, будешь послушна, будешь...
Будешь до того момента, когда кукловод слишком сильно дернет нитку, переломив хрупкую куколку пополам. Не потому что зол или так уж беспечен. Просто из интереса. Из желания заступить за грань.
И ещё из-за того, что обычную марионетку легко заменить. Одну смазливую танцовщицу - другой, одну бездарную певицу - на вторую.
Стоит ли церемониться с не уникальной игрушкой, предназначенной только для развлечения, пока не надоест?
Анна плачет по ночам от страха, ощущая себя не человеком, а бессловесной вещью.
И каждый вечер надевает лучшее платье и подводит глаза, ожидая - вот сейчас сорвется, вот сейчас...
Иногда ей даже приходит в голову пойти к Сабурову и покаяться во всем. И пусть даже сожгут как ведьму!
Ночные танцы страшнее, потому что пахнут неизвестностью.
Персонажи: Марк Бессмертник/Анна Ангел.
Рэйтинг: G
Категория: гет.
Тема: Дьявол.
Размер: 721 слово.
Анна надевает лучшее своё платье - белое с красным, ажурные кружева текут по подолу.
Анна подновляет прическу и аккуратно, слой за слоем, накладывает макияж. Светлые тени, немножко туши, помада - почти незаметно для неискушенного человека, а между тем глаза кажутся больше и выразительнее, губы чувственнее и мягче...
Анна натягивает тонкие чулки - не в сапогах же ей ходить по дому, пускай они и красивые - вспоминает со странной улыбкой - в Караване девчонки подводили глаза углем, щеки румянили свеклой, и ни раз и не два влетало от старших актрис за попытку вторгнуться в святая святых - стащить баночку настоящей, столичной пудры.
Анна смотрит на себя в зеркало. Растягивает губы в улыбке. Она красива, сейчас, кажется, красива, как никогда, но это красота куклы. Мертвой игрушки...
Плакать нельзя - тушь потечет - и Анна не плачет. Выволакивает в гостиную граммофон, находит нужную пластинку, и, сцепив зубы, садиться ждать, сама себе напоминая жертву, уготованную на съедение страшному богу.
Ожидание - самое болезненное из всего этого. Ожидание и мысли.
Когда Марк Бессмертник чего-то хочет - он обычно получает это. Неважно, каким путем. Неважно, в какие сроки. Новое оборудование для сцены. Нового актера в труппу. Новую куколку для игры - всё легко. Всего лишь - шепнуть нужное слово нужному человеку, подкинуть правильную бумажку к правильному крыльцу, осветить яркой лампой самую сокровенную тайну.
Весь мир театр, люди в нем актеры. И к каждому ведут свои ниточки - примитивные - страх, боль, агрессия. Тоньше и сложнее - любовь, сочувствие, жалость. И самые тончайшие, нити виртуозов - самопожертвование, вера, надежда. Нужно только уметь видеть, говорить и молчать.
Разумеется, Марк всё это умеет в совершенстве.
Анна вздрагивает, услышав властный стук в дверь. Так стучат хозяева, и её привычно продирает морозом. Когда-то все её страх и горечь были напускными, но годы приваривают маску к лицу так, что не отдерешь, и теперь она по-настоящему боится. И знает, что стены этого дома её не защитят. Скорее уж сами толкнут в руки мучителю...
Легко шуршат шаги по полу. Анна отступает от дверного проема, пропуская мужчину, а он уже улыбается, всё не снимая маски учтивого франта. Анна, у которой давно уже нет лица, чувствует, что у пришедшего его нет тоже.
Представление начинается.
Раз-два-три, раз-два-три-четыре, раз-два-три...
Кукла танцует, подчиняясь простому рваному ритму. Молчит граммофон - совершенно лишнее сейчас изобретение человечества. Только хлопки ладонью о ладонь сопровождают танец.
Раз-два-три - и Анна не отрывает взгляда от лица Марка, как завороженная смотрит в золотую глубину зрачков. Может быть, так смотрят на тигра антилопы?..
Нет, что ты. Так смотрят на кукловода куклы.
Раз-два-три - Анна складывает руки на груди, изображая моление, делает изящный пируэт, запрокидывает голову.
Раз-два-три-четыре - и она, преследуя ускользающий ритм, ныряет к самому полу, словно уходит в пике.
У каждого человека есть нити. Страх, любовь, надежда. Но ещё на время представления нитью может стать слово, музыка, жесты... Сухой ритм тоже, естественно.
Танцуй, кукла. Подстраивайся, как можешь, успевай, как умеешь. Взлет и падение, динамика и статика, жгучий страх, выедающий душу - и торжество от одобрения в чужих глазах.
Раз-два-три - гнись, кукла, играй свою пьесу, радуйся что не заставляют петь!
Раз-два-три, раз-два-три - Анна не успевает заметить, когда Марк вливается в танец, не переставая отбивать ровный пульс пляски, живой и живущий.
Тот, на чьих ладонях твой страх и твоя тайна, будет твоим хозяином.
Для него ты будешь танцевать, будешь мешать страх с вином, а боль с удовольствием, будешь плакать по ночам, потому что он думает только о себе и просто не умеет иначе, воспринимая любого, кому удастся надиктовать волю, всего лишь марионеткой, частью вечного Театра жизни. Будешь исполнять любые, самые сумасбродные фантазии, будешь терпеть чужую власть, ради призрачной надежды на молчание, будешь послушна, будешь...
Будешь до того момента, когда кукловод слишком сильно дернет нитку, переломив хрупкую куколку пополам. Не потому что зол или так уж беспечен. Просто из интереса. Из желания заступить за грань.
И ещё из-за того, что обычную марионетку легко заменить. Одну смазливую танцовщицу - другой, одну бездарную певицу - на вторую.
Стоит ли церемониться с не уникальной игрушкой, предназначенной только для развлечения, пока не надоест?
Анна плачет по ночам от страха, ощущая себя не человеком, а бессловесной вещью.
И каждый вечер надевает лучшее платье и подводит глаза, ожидая - вот сейчас сорвется, вот сейчас...
Иногда ей даже приходит в голову пойти к Сабурову и покаяться во всем. И пусть даже сожгут как ведьму!
Ночные танцы страшнее, потому что пахнут неизвестностью.
-
-
10.04.2013 в 17:22