Жить ой. Но да.
Название: Оттенки алого
Фэндом: Trinity Blood
Персонажи: Астароше
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, ангст, фактически death-fic
Тема: 20 Суд
Размер: 788 слов
Предупреждения: ООС, спойлеры
Каждый день, смотря в дорого украшенное зеркало...Каждый день, смотря в дорого украшенное зеркало, княгиня Киевская видела перед собой, вне всяких сомнений, красивую женщину. Высокую и стройную; в теле – ни одного угла или ровной линии, сплошь плавные изгибы. Глаза цвета меда, янтарно-кошачьи, страстные, полыхавшие огнем – да и было в ней самой что-то от кошачьей грациозности, ведь неспроста она так легко находила общий язык с обитавшим у нее в поместье тигром?
А волосы – подлинная гордость, которой позавидовала бы любая метоселанка или терранка: оттенок слоновой кости, длинные, роскошные, ухоженные… За исключением одной только пряди.
Метка. Пронзительно-алая. Немой укор.
Астароше хорошо помнила тот день, когда от ее кроваво-рыжих прядей остался лишь один локон. Даже, возможно, слишком хорошо. Трагедии, от которых седеют волосы, не стираются из памяти.
Да и разве можно забыть, когда напоминание каждую секунду с тобой?
Кожа на шее – тонкая и нежная. Белая, почти полупрозрачная, словно дорогая вуаль. Жизнь под ней бьется множеством алых ручейков – прерви несколько, и потоки, идущие прочь от сердца, рванут кровавым фонтаном. Первые капли уже сбегают по длинным ногтям – впрочем, их лучше было бы назвать звериными когтями - графа Загребского; юная Астароше дрожит, но пытается не показывать этого.
Слова расплываются в красном тумане. Сердце стучит гулкой истерикой, подгоняемое адреналином. Ей страшно, ей больно и стыдно от самого этого страха. Она не слышит слов, лишь видит действия – противные, замедленные, словно в плохой съемке. В то¸ что они реальны, отчаянно не хочется верить, как поутру не хочется верить в дурной сон. Может, если ущипнуть себя, ты проснешься?
Рана на шее, алеющая пышным цветком, горит огнем; эта боль прекрасно ощущаема и никуда не исчезает, лишь становясь тем сильнее, чем сильнее и глубже вдавливает свое импровизированное оружие в мягкую кожу Андраш Кузе. Проснуться не получается, как бы отчаянно Аста ни старалась.
Это не сон?
Каждый день, когда ей снится этот кошмар, княгиня Киевская просыпается с полным горечи, боли и слепой ярости криком. Сидя на кровати, укрытой мягкой периной, она злится на себя за проявленную слабость, корит за неподобающее ее статусу поведение. Кричать от кошмаров больше подобало бы молодой и неразумной девчонке, а не статной и уважаемой главе семьи, коей она является.
Но маленькая рыжеволосая девочка Астароше погибла еще тогда, давным-давно. Истекла кровью вместе с любимой напарницей под удалявшийся издевательский и торжествующий смех графа Загребского. Ей на смену пришла другая, преображенная: более сильная, опасная, смелая… Но с той же раной в душе, тем же саднящим надломом.
С красной прядью среди светлых волос - гарантом решимости не отступать и наказать преступника.
Протянутая ладонь, мягкая, несмотря на долгие тренировки с оружием, теплая, бесконечно знакомая, измазанная гротескно красным. Из раны на шее – уже не ее – мощной и безжалостной струей бьет живительная жидкость. Как много отдала бы Аста за то, чтобы это на ее губах вскипала розово-алая пена, чтобы это ее рваное горло издавало царапающие слух хрипы!
Вот только судьба решает оставить ее в живых. В ту же секунду, когда душа Лены покидает ее израненное тело, Аста осознает, зачем. Ради суда, страшного в своей справедливости суда, который она учинит над Кузе! Во имя Империи, Ее Величества и безвременно ушедшей подруги.
-И снова та же ловушка, - Андраш ухмыляется лениво, с нескрываемым превосходством, - Помнишь, однажды все уже шло по такому сценарию. Была такая же лунная ночь, только в моих руках, как эта девчушка, трепетала ты, а на твоем месте стояла твоя напарница...
-Перестань! – дико и страшно кричит Астароше, пресекая дальнейшие разговоры и атакуя его своим копьем. В одно мгновение перестает существовать и заложница, скулящая в руках Кузе, и разбегающиеся в разные стороны люди, и даже вся Венеция. Остается желание вершить свой суд и кровавый туман, застилающий глаза – давно знакомый, только, в отличие от прошлого раза, возникший не от боли и страха, а от исполненного решимости гнева. Этот туман, луна и смех Кузе – то самое неизменное, что роднит с пережитым в прошлом.
Когда на смену алому приходит освежающий плеск воды, смывающий бесчеловечную ярость, Астароше будто прозревает. Десятки искалеченных, разрушенный мост, раненый растяпа-напарник – цена ее неумелой мести, ведомой сердцем, а не разумом.
-Нужно действовать иначе, иначе… - разбитыми губами мягко улыбается Авель, прежде чем проваливается в черноту. И ей не остается ничего иного, кроме как, проглотив застрявший в горле комок, согласиться.
Спустя несколько часов тяжелая миссия будет завершена. Но разъедаемое серебром, корчащееся в муках тело Кузе не принесет ей мстительной радости – только непонятную, почти жалостливую горечь, граничащую с отвращением.
-Ты отомщена, - тихо скажет она, смотря куда-то между колоннами, где ей почудится знакомая тень.
А потом повернется к тому, кто и сделал решающий выстрел – не к тени, к живому телу из плоти и крови, к сегодняшнему помощнику, который показал ей, как ценно превосходство разума над чувством, а духа над телом, и поселит на губах неловкую улыбку. И вновь опробует на вкус это старое слово, которое она боялась произносить, не желая ковырять пальцем и в без того не заживающей ране.
-Спасибо… напарник.
Фэндом: Trinity Blood
Персонажи: Астароше
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, ангст, фактически death-fic
Тема: 20 Суд
Размер: 788 слов
Предупреждения: ООС, спойлеры
Каждый день, смотря в дорого украшенное зеркало...Каждый день, смотря в дорого украшенное зеркало, княгиня Киевская видела перед собой, вне всяких сомнений, красивую женщину. Высокую и стройную; в теле – ни одного угла или ровной линии, сплошь плавные изгибы. Глаза цвета меда, янтарно-кошачьи, страстные, полыхавшие огнем – да и было в ней самой что-то от кошачьей грациозности, ведь неспроста она так легко находила общий язык с обитавшим у нее в поместье тигром?
А волосы – подлинная гордость, которой позавидовала бы любая метоселанка или терранка: оттенок слоновой кости, длинные, роскошные, ухоженные… За исключением одной только пряди.
Метка. Пронзительно-алая. Немой укор.
Астароше хорошо помнила тот день, когда от ее кроваво-рыжих прядей остался лишь один локон. Даже, возможно, слишком хорошо. Трагедии, от которых седеют волосы, не стираются из памяти.
Да и разве можно забыть, когда напоминание каждую секунду с тобой?
Кожа на шее – тонкая и нежная. Белая, почти полупрозрачная, словно дорогая вуаль. Жизнь под ней бьется множеством алых ручейков – прерви несколько, и потоки, идущие прочь от сердца, рванут кровавым фонтаном. Первые капли уже сбегают по длинным ногтям – впрочем, их лучше было бы назвать звериными когтями - графа Загребского; юная Астароше дрожит, но пытается не показывать этого.
Слова расплываются в красном тумане. Сердце стучит гулкой истерикой, подгоняемое адреналином. Ей страшно, ей больно и стыдно от самого этого страха. Она не слышит слов, лишь видит действия – противные, замедленные, словно в плохой съемке. В то¸ что они реальны, отчаянно не хочется верить, как поутру не хочется верить в дурной сон. Может, если ущипнуть себя, ты проснешься?
Рана на шее, алеющая пышным цветком, горит огнем; эта боль прекрасно ощущаема и никуда не исчезает, лишь становясь тем сильнее, чем сильнее и глубже вдавливает свое импровизированное оружие в мягкую кожу Андраш Кузе. Проснуться не получается, как бы отчаянно Аста ни старалась.
Это не сон?
Каждый день, когда ей снится этот кошмар, княгиня Киевская просыпается с полным горечи, боли и слепой ярости криком. Сидя на кровати, укрытой мягкой периной, она злится на себя за проявленную слабость, корит за неподобающее ее статусу поведение. Кричать от кошмаров больше подобало бы молодой и неразумной девчонке, а не статной и уважаемой главе семьи, коей она является.
Но маленькая рыжеволосая девочка Астароше погибла еще тогда, давным-давно. Истекла кровью вместе с любимой напарницей под удалявшийся издевательский и торжествующий смех графа Загребского. Ей на смену пришла другая, преображенная: более сильная, опасная, смелая… Но с той же раной в душе, тем же саднящим надломом.
С красной прядью среди светлых волос - гарантом решимости не отступать и наказать преступника.
Протянутая ладонь, мягкая, несмотря на долгие тренировки с оружием, теплая, бесконечно знакомая, измазанная гротескно красным. Из раны на шее – уже не ее – мощной и безжалостной струей бьет живительная жидкость. Как много отдала бы Аста за то, чтобы это на ее губах вскипала розово-алая пена, чтобы это ее рваное горло издавало царапающие слух хрипы!
Вот только судьба решает оставить ее в живых. В ту же секунду, когда душа Лены покидает ее израненное тело, Аста осознает, зачем. Ради суда, страшного в своей справедливости суда, который она учинит над Кузе! Во имя Империи, Ее Величества и безвременно ушедшей подруги.
* * *
-И снова та же ловушка, - Андраш ухмыляется лениво, с нескрываемым превосходством, - Помнишь, однажды все уже шло по такому сценарию. Была такая же лунная ночь, только в моих руках, как эта девчушка, трепетала ты, а на твоем месте стояла твоя напарница...
-Перестань! – дико и страшно кричит Астароше, пресекая дальнейшие разговоры и атакуя его своим копьем. В одно мгновение перестает существовать и заложница, скулящая в руках Кузе, и разбегающиеся в разные стороны люди, и даже вся Венеция. Остается желание вершить свой суд и кровавый туман, застилающий глаза – давно знакомый, только, в отличие от прошлого раза, возникший не от боли и страха, а от исполненного решимости гнева. Этот туман, луна и смех Кузе – то самое неизменное, что роднит с пережитым в прошлом.
Когда на смену алому приходит освежающий плеск воды, смывающий бесчеловечную ярость, Астароше будто прозревает. Десятки искалеченных, разрушенный мост, раненый растяпа-напарник – цена ее неумелой мести, ведомой сердцем, а не разумом.
-Нужно действовать иначе, иначе… - разбитыми губами мягко улыбается Авель, прежде чем проваливается в черноту. И ей не остается ничего иного, кроме как, проглотив застрявший в горле комок, согласиться.
Спустя несколько часов тяжелая миссия будет завершена. Но разъедаемое серебром, корчащееся в муках тело Кузе не принесет ей мстительной радости – только непонятную, почти жалостливую горечь, граничащую с отвращением.
-Ты отомщена, - тихо скажет она, смотря куда-то между колоннами, где ей почудится знакомая тень.
А потом повернется к тому, кто и сделал решающий выстрел – не к тени, к живому телу из плоти и крови, к сегодняшнему помощнику, который показал ей, как ценно превосходство разума над чувством, а духа над телом, и поселит на губах неловкую улыбку. И вновь опробует на вкус это старое слово, которое она боялась произносить, не желая ковырять пальцем и в без того не заживающей ране.
-Спасибо… напарник.
-
-
01.05.2011 в 22:48А Андраш, Андраш-то какой!
-
-
01.05.2011 в 22:59-
-
02.05.2011 в 11:56Это насыщенно, вкусно и ярко.
Несколько замечаний:
Каждую ночь, когда ей снится этот кошмар, княгиня Киевская просыпается с полным горечи, боли и слепой ярости криком.
Империя по ночам живёт, бодрствует и ликует, несмотря на наличие лазурного купола. Вампиры - ночные существа, как ни крути.
В ту же секунду, когда душа Лены покидает ее израненное тело, она осознает, зачем.
Ты запуталась в местоимениях. У тебя получается, что Лена осознаёт, зачем. Заменить лучше)
В остальном - просто супер.
-
-
02.05.2011 в 11:58Спасибо за косяки, сейчас исправлю!)