Мы все во что-нибудь недоиграли...
Название: Одна фатальная ошибка
Фэндом: Р. И. Говард и последователи: молодой Конан и его спутники.
Персонажи: Джай, Рилеранс.
Категория: джен.
Тема: Повешенный.
Жанр: криминальная комедия.
Размер: 2000 слов.
Предупреждения: нецензурщина, графика практической некромантии.
читать дальше
Она не пришла.
Джай с самого начала догадывался – невзирая на все улыбки и заверения, она не придет. Девица из квартала Асмак, дочь богатых и знатных родителей, может водить некое подобие дружбы с оборванцем из Нарикано – но скорее небо упадет на землю, чем она позволит ему бОльшее, чем порой подержать ее за руку. Она с легкостью выдумает уйму причин, помешавших ей тайком улизнуть из дома. Хотя на самом деле причина всего одна, вечная и неизменная: девицы навроде Элаты Киннамон не ходят одними дорогами с парнями навроде Джая Сиггдима по прозвищу Проныра. Да, поначалу ее забавляло их знакомство, но время расставило все по своим исконным местам. Он слишком беден и незнатен, чтобы стать постоянным дружком девицы с Серебряной улицы. Он никто, беспородная шавка в человеческом обличье, мотающаяся по пыльным улицам – и, конечно, Элата побрезговала его приглашением. У нее есть иные друзья и иные заботы, она посещает исключительно приличные дома. Упаси ее боги сунуться в такую вонючую дыру, как «Уютная нора». Элата даже на горшок ходит исключительно розовыми лепестками!
«Вот у знакомицы Кэрли нрав оказался покрепче – пришла и ничего, сидела. Вроде ей даже понравилось у нас…»
Рассуждая здраво, Элата Киннамон не представляла из себя ничего особенного. Ни точеной фигурки танцовщицы, ни очаровательного личика. Но Элата родилась, выросла и жила в Асмаке, она никогда не знала голода и нужды, могла позволить себе любую прихоть – так не об этом ли мечтает любой из обывателей Шадизара, от только вставшего на ноги младенца до глубокого старика? Разбогатеть, добиться уважения, забыть о своем прошлом.
Джай Проныра ненавидел этот мир, этот город и свое место в нем. Его душа исходила черной желчью, осознавая: никогда ему не выбраться из трясины Нарикано, не прыгнуть выше головы. Он останется обычным уличным вором, а воровское счастье так переменчиво! Однажды ему перестанет везти, его поймает Сыскная Когорта, судья вынесет приговор – и Джай Сиггдим отправится в копи Соленых озер, откуда назад не возвращаются. А кто-нибудь вроде Альса будет по-прежнему легко и беспечно порхать над жизнью, ничуть не страшась завтрашнего дня.
«Ты неудачник, Джай. Даже тот призрачный шанс, что у тебя имелся, ты упустил – не решился сболтнуть и намекнуть, не рискнул возразить и послушно улепетнул вместе со всеми. Ради чего подверг себя позору – ради тысячи золотых? Все равно в глазах высокомерной девчонки ты останешься вонючим нищебродом. А что проку с твоих знаний? Ты не получил за них ровным счетом ничего!..
Хотя…»
Покинув таверну, Джай побрел невесть куда, сворачивая на развилках то влево, то вправо – и ноги принесли его к дальнему краю Кладбища-под-Платанами. За низкой каменной оградой мирно шелестели старые деревья. Спали вечным сном ушедшие из мира, им не было ровным счетом никакого дела до страданий и борений живущих. Среди разросшихся кустов жасмина и шиповника скрывалось и место последнего успокоения Сиггдима-старшего – Джай давно не навещал дедову могилу, но смутно помнил дорогу к ней. Столь же смутно, как помнил самого деда – тощего, жилистого, что сыромятный кожаный шнур, скорого на язык и редко появлявшегося дома. Потом дед и вовсе исчез, до внуков дошли только семейные предания о его подвигах. В том числе и то, в котором уверялось – деду было известно местонахождение тайника со Звездой Пустынь, алмазом величайшей ценности и красоты. Якобы из-за обладания этим секретом деда и убили, алмаз же больше никто не видел.
«Это безумие, - робко вякнул здравый смысл, когда Джай прыжком перемахнул через ограду и, спотыкаясь о корни, направился к темной сторожке. – Ты сам не понимаешь, что творишь…»
Престарелый сторож Кладбища-под-Платанами мирно дрых на боевом посту и ничуть не возражал против того, чтобы ночной гость украдкой позаимствовал из-под навеса лопату, заступ и масляный фонарь.
Пришлось изрядно поплутать по дорожкам, вглядываясь в темноту и подсвечивая фонарем надгробные плиты, прежде чем Джай выбрался к нужному месту. Маленький могильный холмик зарос диким виноградом, пустившим цепкие корни в землю. Здравый смысл немедля с готовностью нарисовал Джаю картинку – натужно пыхтя, тот тщится разрубить киркой сеть крепких, узловатых корней.
- Митрианцы говорят: если задаться целью и уповать на Подателя Жизни, то любое дело будет по плечу, - пробормотал в ответ Джай. В поддержку Подателя Жизни он особо не верил, но цель у него имелась. Очень ясная и понятная цель, ради достижения которой можно и лопатой помахать.
Трудиться пришлось до самого рассвета. Под утро Джай забросал свежую землю над могилой палой листвой, швырнул лопату и заступ на дорожку – и так отыщут – и, пошатываясь от непривычной усталости, убрался с кладбища. Бережно волоча с собой нечто округлое, завернутое в куртку.
Он не вернулся домой, в «Нору». В таверне наверняка стали бы расспрашивать о том, почему он ушел с праздника да где шатался ночью. Друзья могли увидеть то, что он поднял из земли – и ужаснуться. Они ни за что не одобрили бы его планов. Джай отыскал временное пристанище на постоялом дворе «Змея и скорпион». Спросил у прислуги завтрак, бумаги и чернил, заперся в комнате и принялся составлять письмо, в ходе размышлений яростно обкусывая кончик гусиного пера.
Совесть ни в какую не желала умолкать. Совесть твердила: он совершает ошибку, девицу из Асмака надо поскорее выбросить из памяти, в «Норе» обитают его друзья – и своими действиями он может причинить им немалый вред. Джай отмахивался от зудящего голоска, как от назойливой мухи, хмурился, теребил нижнюю губу – а лист медленно покрывался строчками.
Проныра никогда прежде не занимался шантажом и потому старался предусмотреть все. Выбранная им жертва слишком опасна и наверняка пребывает в ярости. Нельзя позволить Рилерансу поймать себя и одержать верх. Если магик желает вернуть похищенное, пусть платит за сведения. Той ценой, которую предлагает он, Джай Сиггдим.
Начисто переписав текст, Джай перечел его – и остался доволен собой.
Сперва он хотел нанять мальчишку, чтобы тот отнес письмо к особняку на улице Кисиндо, но потом раздумал. Посланца могли задержать или выследить. Лучше он сделает это сам, благо за время пребывания там неплохо изучил дом колдуна. Всего-то делов – подобраться к хозяйственным воротам и подбросить пакет с посланием.
Целых три колокола Джай изнывал от нетерпения, заранее спрятавшись на чердаке дома напротив условленного места неподалеку от Чамгана, на площади Трезубца, куда не подберешься незамеченным. Он мог ликовать: в назначенный час явился посланец от Рилеранса, огляделся по сторонам, сунул ответное послание в трещину старого обелиска и поспешно ушел, как требовал в своем письме Джай.
Чихая, Сиггдим выбрался с пыльного чердака и отправился забирать письмо. Распечатав сложенный в несколько раз пергаментный лист, Джай возликовал. Рыбка попалась на крючок, Рилеранс согласился!
- Обещаю, дедуля, позже я верну тебя на место и позабочусь о твоей могиле, - Джай без особого уважения щелкнул лежавший на столе коричневый череп по темечку, прежде чем вновь завязать его в узелок из цветастого платка. – Мне нужен твой секрет, уж извини. При жизни ты никому его не открыл, так проболтаешься после смерти. Причем родному внуку, а не какому-то стороннему проходимцу. Родственники должны помогать друг другу в беде, слыхал об этом?
По причине врожденной немоты череп ничего не ответил. Лишь скалился пожелтевшими и раскрошившимися зубами, да таращился на потомка черными провалами глазниц.
- Счастливого тебе пути, дедушка, - от души пожелал Джай. – Возвращайся целым и невредимым.
Проныра оставил свой узелок в стенной нише митрианского храма – там, куда горожане складывали подношения для монахов и нищих – и, затерявшись в уличной толчее, убедился, что узелок попал в нужные руки.
Оставалось только дождаться ответа. Джай представления не имел, сколько времени занимает церемония общения некроманта с духом давно умершего человека, положив сроком нынешний вечер. В ожидании заката он бродил по улицам, строя планы, один невероятнее другого. Ощущая себя канатным плясуном, справа и слева от которого разверзлись бездны, а единственной ненадежной опорой служит тонкая нить каната. Если все выйдет по задуманному… если дед откроет местонахождение тайника… если Звезда Пустынь все еще там и Джай найдет способ до нее добраться… Как разительно переменится тогда его жизнь! Все в ней перевернется с ног на голову, она станет совершенно другой – только бы ему достигнуть своей цели!
И демон с ними, с уль-Вади и спесивым зингарским графом. Пусть перегрызутся за свои замшелые чародейские книжки, так будет даже лучше для города!
Джай даже не понял толком, что случилось. Чутье, обычно предупреждавшее его о приближающейся опасности, дало осечку. Он шагал по переулку, раздумывая, не купить ли на лотке уличного торговца что-нибудь перекусить – и тут ему на голову обрушилось нечто тяжелое, удушливо-мягкое, словно тюк вспоротого хлопка.
Очнулся Джай не в самом лучшем положении. Болела голова, ломило затылок – и он никак не мог взять в толк, отчего мир слегка раскачивается у него перед глазами. Он смутно различал трепещущие огоньки свечей. Они то приближались, то отдалялись – и внезапно Джай сообразил: он болтается вверх ногами, в точности уподобясь поддетой на крюк в мясной лавке свиной туше. Ему связали руки за спиной, он находился в полутемном, стылом помещении – и вместо ужаса, который бы полагалось испытывать человеку в подобной ситуации, его охватила вялая, тупая усталость. Ну с кем он вздумал бодаться по глупости и самонадеянности? Что с ним станется? И никто из его друзей даже понятия не имеет, в какой переплет он угодил…
Память иногда играет с нами в странные игры. Невесть почему Джаю вспомнилось, как они однажды сидели на крыльце «Уютной норы», разглядывая колоду тарока Ферузы. Его внимание привлекла карта, изображавшая повешенного вверх ногами человека. Джай спросил у гадалки: за какие прегрешения бедолагу вздернули на шибеницу, да еще столь диковинным способом?
- Он – жертва, - ответила Феруза. – Иногда добровольная, иногда вынужденная. Но всегда – жертва. Тот, кто обречен умереть ради того, чтобы другие достигли цели. Тот, кто умирает ради возможности увидеть мир иным – или ради того, чтобы возродиться в ином облике.
Как легко и просто было рассуждать о высоких материях, сидя на теплых досках крыльца, в безопасности и беззаботности. И как трудно было принять эдакий поворот своей судьбы – а ведь, казалось, он все предусмотрел!
Джай безнадежно задергался в путах, извиваясь и убеждаясь, что связали его на совесть.
За его спиной открылась и закрылась дверь, Джай догадался об этом по мимолетно появившейся и пропавшей узкой полосе света. Он успел разглядеть стоящий неподалеку бронзовый треножник и водруженный на него череп, к макушке которого прилепили несколько тонких свечей – а потом это сооружение загородила массивная тень. Джаю, вынужденному разглядывать вошедшего снизу вверх, он казался невероятно огромным, куда выше обычного человеческого роста, и неестественно широким в плечах. И от него веяло яростью высшей пробы – точно жаром от раскаленной печи.
За две декады, проведенные в особняке на улице Кисиндо, Джай видел хозяина дома только издалека – но сейчас не сомневался в том, что столкнулся с Рилерансом лицом к лицу.
Джай попытался булькнуть что-то в свое оправдание. Уверяя чародея в том, что случилось чудовищное недоразумение. Он угодил сюда по ошибке и ни к чему не причастен. Но язык не слушался, словно оцепенев – да и заговорить Джаю не позволили.
- Мерзкий, подлый гаденыш, - сдавленным от злости и отвращения голосом проскрежетал колдун, пнув Джая так, что тот закачался на балке. – Надеялся обвести меня вокруг пальца? Думал, я не смогу отыскать мелкую крысу в моем доме? Навел своих дружков и удрал – а теперь имеешь наглость предлагать мне сделку? – каждый вопрос сопровождался увесистым пинком. – Той мякины, что заменяет тебе мозги, недостало для простейшей догадки! Ты прислал ко мне усопшего родственника – и мне было достаточно задать ему один-единственный вопрос. Вопрос о том, кто он таков - и какое ты имеешь к нему отношение. Дедушка и внучек, ха! Алмаз ему подавай! Дедок оказался не в меру болтливым – посмотрим, унаследовал ли ты его склонность молотить языком! Кто завладел моими книгами, говори, ты, мокрица в человеческом облике! Говори, говори, говори!..
«Я ничего не знаю», - от прилившей к голове крови в ушах Проныры стоял немолчный шум, прорезаемый требованиями Рилеранса немедля признаться. Джай молчал – не потому, что был таким уж героем и преданным другом своих друзей – но скорее от страха.
Когда же магик зажег несколько факелов, осветивших каменные стены и сводчатый потолок подвала, и выкатил из дальнего угла переносной столик с поблескивающими начищенной медью и бронзой инструментами, Джай заорал. Орал он очень долго и громко – но толстые стены и двери скрадывали любые звуки, доносившиеся из подвала.
А когда Джай Сиггдим наконец замолчал, для него уже ничто не имело значения. Мир совершил кувырок через себя, мир изменился – и возврата к прошлому больше не было. Джай поведал своему новому хозяину все, что знал и о чем догадывался – и мешком упал на пол, когда Рилеранс ослабил веревки. Ему велели убраться в угол и не мешать – и он послушно отполз в темноту, ненавидя себя, но не в силах что-либо изменить.
Череп деда скалился мертвой усмешкой, исполненной бесконечного презрения к неудачливому потомку.
Фэндом: Р. И. Говард и последователи: молодой Конан и его спутники.
Персонажи: Джай, Рилеранс.
Категория: джен.
Тема: Повешенный.
Жанр: криминальная комедия.
Размер: 2000 слов.
Предупреждения: нецензурщина, графика практической некромантии.
читать дальше
Она не пришла.
Джай с самого начала догадывался – невзирая на все улыбки и заверения, она не придет. Девица из квартала Асмак, дочь богатых и знатных родителей, может водить некое подобие дружбы с оборванцем из Нарикано – но скорее небо упадет на землю, чем она позволит ему бОльшее, чем порой подержать ее за руку. Она с легкостью выдумает уйму причин, помешавших ей тайком улизнуть из дома. Хотя на самом деле причина всего одна, вечная и неизменная: девицы навроде Элаты Киннамон не ходят одними дорогами с парнями навроде Джая Сиггдима по прозвищу Проныра. Да, поначалу ее забавляло их знакомство, но время расставило все по своим исконным местам. Он слишком беден и незнатен, чтобы стать постоянным дружком девицы с Серебряной улицы. Он никто, беспородная шавка в человеческом обличье, мотающаяся по пыльным улицам – и, конечно, Элата побрезговала его приглашением. У нее есть иные друзья и иные заботы, она посещает исключительно приличные дома. Упаси ее боги сунуться в такую вонючую дыру, как «Уютная нора». Элата даже на горшок ходит исключительно розовыми лепестками!
«Вот у знакомицы Кэрли нрав оказался покрепче – пришла и ничего, сидела. Вроде ей даже понравилось у нас…»
Рассуждая здраво, Элата Киннамон не представляла из себя ничего особенного. Ни точеной фигурки танцовщицы, ни очаровательного личика. Но Элата родилась, выросла и жила в Асмаке, она никогда не знала голода и нужды, могла позволить себе любую прихоть – так не об этом ли мечтает любой из обывателей Шадизара, от только вставшего на ноги младенца до глубокого старика? Разбогатеть, добиться уважения, забыть о своем прошлом.
Джай Проныра ненавидел этот мир, этот город и свое место в нем. Его душа исходила черной желчью, осознавая: никогда ему не выбраться из трясины Нарикано, не прыгнуть выше головы. Он останется обычным уличным вором, а воровское счастье так переменчиво! Однажды ему перестанет везти, его поймает Сыскная Когорта, судья вынесет приговор – и Джай Сиггдим отправится в копи Соленых озер, откуда назад не возвращаются. А кто-нибудь вроде Альса будет по-прежнему легко и беспечно порхать над жизнью, ничуть не страшась завтрашнего дня.
«Ты неудачник, Джай. Даже тот призрачный шанс, что у тебя имелся, ты упустил – не решился сболтнуть и намекнуть, не рискнул возразить и послушно улепетнул вместе со всеми. Ради чего подверг себя позору – ради тысячи золотых? Все равно в глазах высокомерной девчонки ты останешься вонючим нищебродом. А что проку с твоих знаний? Ты не получил за них ровным счетом ничего!..
Хотя…»
Покинув таверну, Джай побрел невесть куда, сворачивая на развилках то влево, то вправо – и ноги принесли его к дальнему краю Кладбища-под-Платанами. За низкой каменной оградой мирно шелестели старые деревья. Спали вечным сном ушедшие из мира, им не было ровным счетом никакого дела до страданий и борений живущих. Среди разросшихся кустов жасмина и шиповника скрывалось и место последнего успокоения Сиггдима-старшего – Джай давно не навещал дедову могилу, но смутно помнил дорогу к ней. Столь же смутно, как помнил самого деда – тощего, жилистого, что сыромятный кожаный шнур, скорого на язык и редко появлявшегося дома. Потом дед и вовсе исчез, до внуков дошли только семейные предания о его подвигах. В том числе и то, в котором уверялось – деду было известно местонахождение тайника со Звездой Пустынь, алмазом величайшей ценности и красоты. Якобы из-за обладания этим секретом деда и убили, алмаз же больше никто не видел.
«Это безумие, - робко вякнул здравый смысл, когда Джай прыжком перемахнул через ограду и, спотыкаясь о корни, направился к темной сторожке. – Ты сам не понимаешь, что творишь…»
Престарелый сторож Кладбища-под-Платанами мирно дрых на боевом посту и ничуть не возражал против того, чтобы ночной гость украдкой позаимствовал из-под навеса лопату, заступ и масляный фонарь.
Пришлось изрядно поплутать по дорожкам, вглядываясь в темноту и подсвечивая фонарем надгробные плиты, прежде чем Джай выбрался к нужному месту. Маленький могильный холмик зарос диким виноградом, пустившим цепкие корни в землю. Здравый смысл немедля с готовностью нарисовал Джаю картинку – натужно пыхтя, тот тщится разрубить киркой сеть крепких, узловатых корней.
- Митрианцы говорят: если задаться целью и уповать на Подателя Жизни, то любое дело будет по плечу, - пробормотал в ответ Джай. В поддержку Подателя Жизни он особо не верил, но цель у него имелась. Очень ясная и понятная цель, ради достижения которой можно и лопатой помахать.
Трудиться пришлось до самого рассвета. Под утро Джай забросал свежую землю над могилой палой листвой, швырнул лопату и заступ на дорожку – и так отыщут – и, пошатываясь от непривычной усталости, убрался с кладбища. Бережно волоча с собой нечто округлое, завернутое в куртку.
Он не вернулся домой, в «Нору». В таверне наверняка стали бы расспрашивать о том, почему он ушел с праздника да где шатался ночью. Друзья могли увидеть то, что он поднял из земли – и ужаснуться. Они ни за что не одобрили бы его планов. Джай отыскал временное пристанище на постоялом дворе «Змея и скорпион». Спросил у прислуги завтрак, бумаги и чернил, заперся в комнате и принялся составлять письмо, в ходе размышлений яростно обкусывая кончик гусиного пера.
Совесть ни в какую не желала умолкать. Совесть твердила: он совершает ошибку, девицу из Асмака надо поскорее выбросить из памяти, в «Норе» обитают его друзья – и своими действиями он может причинить им немалый вред. Джай отмахивался от зудящего голоска, как от назойливой мухи, хмурился, теребил нижнюю губу – а лист медленно покрывался строчками.
Проныра никогда прежде не занимался шантажом и потому старался предусмотреть все. Выбранная им жертва слишком опасна и наверняка пребывает в ярости. Нельзя позволить Рилерансу поймать себя и одержать верх. Если магик желает вернуть похищенное, пусть платит за сведения. Той ценой, которую предлагает он, Джай Сиггдим.
Начисто переписав текст, Джай перечел его – и остался доволен собой.
Сперва он хотел нанять мальчишку, чтобы тот отнес письмо к особняку на улице Кисиндо, но потом раздумал. Посланца могли задержать или выследить. Лучше он сделает это сам, благо за время пребывания там неплохо изучил дом колдуна. Всего-то делов – подобраться к хозяйственным воротам и подбросить пакет с посланием.
Целых три колокола Джай изнывал от нетерпения, заранее спрятавшись на чердаке дома напротив условленного места неподалеку от Чамгана, на площади Трезубца, куда не подберешься незамеченным. Он мог ликовать: в назначенный час явился посланец от Рилеранса, огляделся по сторонам, сунул ответное послание в трещину старого обелиска и поспешно ушел, как требовал в своем письме Джай.
Чихая, Сиггдим выбрался с пыльного чердака и отправился забирать письмо. Распечатав сложенный в несколько раз пергаментный лист, Джай возликовал. Рыбка попалась на крючок, Рилеранс согласился!
- Обещаю, дедуля, позже я верну тебя на место и позабочусь о твоей могиле, - Джай без особого уважения щелкнул лежавший на столе коричневый череп по темечку, прежде чем вновь завязать его в узелок из цветастого платка. – Мне нужен твой секрет, уж извини. При жизни ты никому его не открыл, так проболтаешься после смерти. Причем родному внуку, а не какому-то стороннему проходимцу. Родственники должны помогать друг другу в беде, слыхал об этом?
По причине врожденной немоты череп ничего не ответил. Лишь скалился пожелтевшими и раскрошившимися зубами, да таращился на потомка черными провалами глазниц.
- Счастливого тебе пути, дедушка, - от души пожелал Джай. – Возвращайся целым и невредимым.
Проныра оставил свой узелок в стенной нише митрианского храма – там, куда горожане складывали подношения для монахов и нищих – и, затерявшись в уличной толчее, убедился, что узелок попал в нужные руки.
Оставалось только дождаться ответа. Джай представления не имел, сколько времени занимает церемония общения некроманта с духом давно умершего человека, положив сроком нынешний вечер. В ожидании заката он бродил по улицам, строя планы, один невероятнее другого. Ощущая себя канатным плясуном, справа и слева от которого разверзлись бездны, а единственной ненадежной опорой служит тонкая нить каната. Если все выйдет по задуманному… если дед откроет местонахождение тайника… если Звезда Пустынь все еще там и Джай найдет способ до нее добраться… Как разительно переменится тогда его жизнь! Все в ней перевернется с ног на голову, она станет совершенно другой – только бы ему достигнуть своей цели!
И демон с ними, с уль-Вади и спесивым зингарским графом. Пусть перегрызутся за свои замшелые чародейские книжки, так будет даже лучше для города!
Джай даже не понял толком, что случилось. Чутье, обычно предупреждавшее его о приближающейся опасности, дало осечку. Он шагал по переулку, раздумывая, не купить ли на лотке уличного торговца что-нибудь перекусить – и тут ему на голову обрушилось нечто тяжелое, удушливо-мягкое, словно тюк вспоротого хлопка.
Очнулся Джай не в самом лучшем положении. Болела голова, ломило затылок – и он никак не мог взять в толк, отчего мир слегка раскачивается у него перед глазами. Он смутно различал трепещущие огоньки свечей. Они то приближались, то отдалялись – и внезапно Джай сообразил: он болтается вверх ногами, в точности уподобясь поддетой на крюк в мясной лавке свиной туше. Ему связали руки за спиной, он находился в полутемном, стылом помещении – и вместо ужаса, который бы полагалось испытывать человеку в подобной ситуации, его охватила вялая, тупая усталость. Ну с кем он вздумал бодаться по глупости и самонадеянности? Что с ним станется? И никто из его друзей даже понятия не имеет, в какой переплет он угодил…
Память иногда играет с нами в странные игры. Невесть почему Джаю вспомнилось, как они однажды сидели на крыльце «Уютной норы», разглядывая колоду тарока Ферузы. Его внимание привлекла карта, изображавшая повешенного вверх ногами человека. Джай спросил у гадалки: за какие прегрешения бедолагу вздернули на шибеницу, да еще столь диковинным способом?
- Он – жертва, - ответила Феруза. – Иногда добровольная, иногда вынужденная. Но всегда – жертва. Тот, кто обречен умереть ради того, чтобы другие достигли цели. Тот, кто умирает ради возможности увидеть мир иным – или ради того, чтобы возродиться в ином облике.
Как легко и просто было рассуждать о высоких материях, сидя на теплых досках крыльца, в безопасности и беззаботности. И как трудно было принять эдакий поворот своей судьбы – а ведь, казалось, он все предусмотрел!
Джай безнадежно задергался в путах, извиваясь и убеждаясь, что связали его на совесть.
За его спиной открылась и закрылась дверь, Джай догадался об этом по мимолетно появившейся и пропавшей узкой полосе света. Он успел разглядеть стоящий неподалеку бронзовый треножник и водруженный на него череп, к макушке которого прилепили несколько тонких свечей – а потом это сооружение загородила массивная тень. Джаю, вынужденному разглядывать вошедшего снизу вверх, он казался невероятно огромным, куда выше обычного человеческого роста, и неестественно широким в плечах. И от него веяло яростью высшей пробы – точно жаром от раскаленной печи.
За две декады, проведенные в особняке на улице Кисиндо, Джай видел хозяина дома только издалека – но сейчас не сомневался в том, что столкнулся с Рилерансом лицом к лицу.
Джай попытался булькнуть что-то в свое оправдание. Уверяя чародея в том, что случилось чудовищное недоразумение. Он угодил сюда по ошибке и ни к чему не причастен. Но язык не слушался, словно оцепенев – да и заговорить Джаю не позволили.
- Мерзкий, подлый гаденыш, - сдавленным от злости и отвращения голосом проскрежетал колдун, пнув Джая так, что тот закачался на балке. – Надеялся обвести меня вокруг пальца? Думал, я не смогу отыскать мелкую крысу в моем доме? Навел своих дружков и удрал – а теперь имеешь наглость предлагать мне сделку? – каждый вопрос сопровождался увесистым пинком. – Той мякины, что заменяет тебе мозги, недостало для простейшей догадки! Ты прислал ко мне усопшего родственника – и мне было достаточно задать ему один-единственный вопрос. Вопрос о том, кто он таков - и какое ты имеешь к нему отношение. Дедушка и внучек, ха! Алмаз ему подавай! Дедок оказался не в меру болтливым – посмотрим, унаследовал ли ты его склонность молотить языком! Кто завладел моими книгами, говори, ты, мокрица в человеческом облике! Говори, говори, говори!..
«Я ничего не знаю», - от прилившей к голове крови в ушах Проныры стоял немолчный шум, прорезаемый требованиями Рилеранса немедля признаться. Джай молчал – не потому, что был таким уж героем и преданным другом своих друзей – но скорее от страха.
Когда же магик зажег несколько факелов, осветивших каменные стены и сводчатый потолок подвала, и выкатил из дальнего угла переносной столик с поблескивающими начищенной медью и бронзой инструментами, Джай заорал. Орал он очень долго и громко – но толстые стены и двери скрадывали любые звуки, доносившиеся из подвала.
А когда Джай Сиггдим наконец замолчал, для него уже ничто не имело значения. Мир совершил кувырок через себя, мир изменился – и возврата к прошлому больше не было. Джай поведал своему новому хозяину все, что знал и о чем догадывался – и мешком упал на пол, когда Рилеранс ослабил веревки. Ему велели убраться в угол и не мешать – и он послушно отполз в темноту, ненавидя себя, но не в силах что-либо изменить.
Череп деда скалился мертвой усмешкой, исполненной бесконечного презрения к неудачливому потомку.
@темы: Р. И. Говард и последователи: молодой Конан и его спутники, Фэндом: Р. И. Говард и последователи
-
-
21.05.2010 в 22:42Джерри_, у тебя очень здорово получается вписывать в сюжет карты Таро.
-
-
22.05.2010 в 19:37Она такая!
Мы ж тут целым маленьким коллективом составляли сюжет, дабы он сливался с картами и был относительно цельным. Но все едино - подход к делу у нас несколько дилетантский и поверхностный.
-
-
06.06.2010 в 22:04-
-
06.06.2010 в 22:10-
-
06.06.2010 в 22:13и еще - разрушающее, что мы наглядно и наблюдаем)))))
-
-
06.06.2010 в 22:19-
-
06.06.2010 в 22:23-
-
06.06.2010 в 22:27-
-
06.06.2010 в 22:30-
-
06.06.2010 в 23:53-
-
07.06.2010 в 15:21-
-
07.06.2010 в 15:51-
-
07.06.2010 в 15:55-
-
07.06.2010 в 16:00-
-
07.06.2010 в 16:09-
-
07.06.2010 в 16:20