Фэндом: Мор.Утопия.
Персонажи: Виктория Ольгимская, Влады Ольгимские, ОМП.
Рэйтинг: G
Категория: джен.
Тема: Жрица.
Размер: 853 слова.
На кухне в "Сгустке" - суета и кутерьма. Клубы пара плавают под потолком, отчего всё видится словно в тумане, на плите утвержден здоровенный ярко-синий таз, в котором булькает и пузырится темное янтарно-тягучее варево, на столе строем выстроились пузатые стеклянные банки, и маленький светловолосый мальчик, опасно балансируя на колченогой табуретке, тянется к сладкому вареву ложкой...
Белая Виктория варит варенье.
И потому в "Сгустке" сегодня - своеобразный филиал ада. По крайней мере, так же жарко и душно, и так же скачет пламя под днищем таза, и Влад, обеспокоенный творящимся в доме кошмаром то и дело заглядывает в кухню, стремясь разглядеть жену среди пара, склянок, и разбросанных повсюду яблок.
Сейчас он уже жалеет, что неведомым чудом добыл этих редких в Городе фруктов, желая порадовать семью.
Часть яблок приехали из Столицы - страшные, побитые жизнью и тряским вагоном, только окинув которые взглядом Виктория сразу сказала "На варенье или на компот". Часть собирали в Городе - среди редких деревьев встречались ещё более редкие яблони - и эти яблоки - зеленые, маленькие, почти что дикие, Виктория тоже безапелляционно определила в расход. И несколько больших, круглых, налитых солнцем фруктов, приехали в отдельной посылке, бережно укутанные от тряски. Их, как явное лакомство, решили выдавать младшему Владу после обеда и за особенно хорошее поведение.
...На кухне звякает половник о таз, стеклянно перезваниваются банки, и слышно, как хозяйка дома гоняет сына от варенья, в шутку замахивается на него полотенцем. На самом деле, она способна работать в тишине и порядке, но так и ей, и Владику гораздо веселее. Старшему Владу, если начистоту, тоже. Но он в этом никогда не признается - из принципа - и потому искусно прячет улыбку, грозно хмурит брови. В минуты особенного вдохновения жена вырывается из клубов пара - светлые волосы забраны под косынку, фартук в цветочек как влитой сидит на талии, половник в руке уместен так, как уместен меч на поясе воина - целует его, что-то шепчет и смеется. Губы у неё сладкие от варенья - сама развеселившаяся совсем как девчонка, она не могла удержаться и не попробовать.
В доме пахнет яблоками и сахаром, младший Влад, отчаявшийся добыть сладость самостоятельно, путается у матери под ногами, цепляясь за её юбку - "Мама, дай! Мама, ты что, жадина?" - и все как-то синхронно пропускают момент, когда открывается дверь, и на пороге оказывается тощий мужчина с испитым, болезненным лицом.
В кутерьме посетитель теряется - мимо него с радостным визгом пролетает юный наследник Ольгимских, за которым по пятам следует Виктория. Конечно, она может догнать сына в момент, но в том и прелесть игры - мальчик делает вид, что ужасно боится, девушка - а Хозяйка всё ещё выглядит совсем молоденькой - притворяется, что не может за ним угнаться, и что обязательно влепит ему полотенцем, когда догонит...
Впрочем, догонялки рассыпаются в момент, стоит Белой увидеть глаза пришедшего. Красные, больные, смотрят с каким-то забитым, собачьим выражением... И Виктория останавливается, как вкопанная, опускает руку с полотенцем. Только что совсем юная, раскрасневшаяся от бега, словно стареет на несколько лет.
-Дочка моя... - без предисловий говорит мужчина, беспокойно мнет в руках шапочку - такие часто носят фабричные - Помирает, кажись...
К Нине с такими просьбами не ходят - Алой дела нет, кто в Городе умер, кто родился. Её мысли занимает иное, и если её о чем и просят - то падают на колени, цепляются за подол. Нина похожа на капризное, жестокое языческое божество, ей только в ноги валится, вымаливая милости...
Перед Викторией же всегда стоят вот так - переминаясь с ноги на ногу, бормоча что-то о богатых дарах, боясь поднять глаза. Не потому что слепит белая сила, а потому что всё-таки не к простой женщине пришел - к самой Хозяйке.
Младший Влад, недовольный прервавшийся игрой, теребит мать за краешек фартука, тянет за руку. Он ещё слишком мал, чтобы понимать всю важность её дел, и Виктория просто не обращает внимания. На него, на бормотание фабричного, на то, что Влад, кажется, тревожно выглядывает из своего кабинета... Она протягивает руку - пальцы длинные, чуткие - касается лба просителя. Даже у неё иногда получается, иногда нет, даже она не смеет соперничать с самой Судьбой... Но сейчас под пальцами её - оборванная нитка. То ли Нина походя задела, то ли узелок распустился сам, но случившееся не должно было случится, и фабричный боится пошевелиться, ощущая, как мелко подрагивают пальцы Хозяйки, боясь заглянуть ей в глаза. Обычно серые, они подергиваются серебром, становятся незрячими и холодными, словно лед.
-Мегху Бурах вернется сегодня вечером, - голос напряженный, тягучий и подрагивающий, словно тонкая струна - Встретишь его у крыльца его дома, покажешь, как идти. Девочка выживет.
В Белой Хозяйке нет того больного, тревожного звона, зова к далеким звездам, пыли далеких дорог. В её глазах не вспыхивают жаркие огни, от которых хочется закрыться ладонями. Она красива - пророчица, вслушивающаяся в далекие сферы - но не страшна.
Влад, всё же вышедший из кабинета, обнимает жену за плечи, мягко поддерживает. После видений иногда нелегко бывает очнуться, это он давно уже усвоил, и привычно притягивает Белую к себе, зло хмурит брови - получил предсказание, холоп, так и иди отсюда! - и фабричный, словно очнувшись, поспешно выходит, кланяется на крыльце...
Придя в себя Виктория ахнет, всплеснет руками, и, как ни в чем не бывало, побежит спасать варенье от окончательной гибели.