[tarotfic]

Название: Цветы и булавки
Фэндом: Пила + Герои
Пейринг: Гидеон Крамер/Аманда Стразулла
Рейтинг: PG-13/R
Категория: гет
Тема: Мир
Размер: 988 слов
Предупреждения: AU включая баги в таймлайне, возможно ООС, штампы, плохой стиль

Аманде трудно вспомнить, когда он впервые к ней пришел, она не помнит даже – во сне или наяву, скорее всего – во сне, потому, что наяву она редко обращает внимания на лица окружающих, она бы просто его не заметила, не заинтересовалась бы молодым – младше нее самой – незнакомцем в аккуратном, отутюженном черном костюме.
В какой-то момент она подумала: «он будто пришел с похорон». На самом деле, он действительно пришел с похорон – своих собственных похорон, которые были больше двадцати лет назад – но обо всем об этом Аманда узнала значительно позже, как и его имя: Гидеон Крамер.
Узнав ее имя, он фыркает, а потом, точно извиняясь, сказал: «у моего отца была ученица, которую звали так же, как тебя, и ты немного похожа на нее.
«Кем был твой отец? Учителем? Инструктором?»
«Архитектором» – отвечает Гидеон.
Однажды Аманда спросила его: «ты – призрак?», и Гидеон пожал плечами: «да, наверное». Больше они об этом не говорили.
Они говорят о фильмах, книгах и зданиях – Гидеон употребляет слишком много умных слов, которые Аманда проговаривает про себя, мысленно подбрасывая их, как мячики – их смысл ей известен, но они не становятся для нее родными. Есть и другие слова, такие, как «спиритизм», «мистицизм», «шизофрения», «галлюцинации» – что-то из этого служит ответом на вопрос о том, почему она видит Гидеона, но ее мало волнует ответ, Аманда скорее из тех, кого интересуют вопросы сами по себе. Хотя, иногда, она все-таки пытается разобраться в происходящем, но ответы, которые находятся совсем близко, злят ее – а когда она злится, вещи вокруг начинают пылать.
«Ты что-нибудь знаешь об опухолях мозга?»
«У моего отца была опухоль, – говорит Гидеон, – но я толком ничего не знаю о раке. Давай сменим тему».

* * *

Аманда работает в супермаркете. Она ходит между гигантскими стеллажами, слышит рокот тележек, подскакивающих там, где пол под кафелем недостаточно ровный. Иногда ей кажется, что людей она не видит – только тележки, магазинные товары и Гидеона, с которым она шепотом разговаривает часы напролет.
Ей это нужно, чтобы не сжечь весь супермаркет дотла. Она не знает, что будет, если ее начальник узнает о ее способностях, но догадывается, что ничего хорошего – скорее всего, тут же найдется причина, по которой ее можно будет уволить. Может быть, ее даже попытаются отправить в резервацию, как потенциально опасную. Аманда слышала, что для таких, как она, собираются создавать гетто, но не знает, запустили этот проект или он так и остался проектом.
Выражение «потенциально опасный» кажется ей ужасно нелепым – в конце концов, каждый человек потенциально опасен. Например, отец Гидеона был обычным архитектором, возможно – талантливым, но даже не гениальным, и пока он не начал убивать, в нем не было ничего угрожающего или необычного. По крайней мере, так говорит Гидеон, а он наблюдал за своим отцом очень внимательно.
В супермаркете, где работает Аманда, продается ДВД с документальным фильмом об отце Гидеона, их столько раз уценяли, что любой смог бы купить такой диск на сдачу, но никто не хочет их покупать, и Аманда тоже не покупает – ей было вполне достаточно того, что она прочитала в Википедии, чтобы понять – больше она знать не хочет, и вовсе не потому, что Джон Крамер ее пугает, скорее уж ее пугает то, что он не кажется ей страшным.
Они не говорят об отце Гидеона, а у Аманды отца нет.

* * *

Гидеон говорит: «если бы я мог, я купил бы тебе самые красивые цветы».
Аманда улыбается, останавливаясь у цветочной лавки, и солнце, отраженное витринами, бьет ей в глаза, когда она вспоминает, что не смеялась уже целую вечность, если не больше: «какие?».
«Маргаритки, – дергает плечом Гидеон, – или пионы. Только не розы и не лилии».
Ей нравится его выбор, и она больше не задает никаких вопросов, но Гидеон все равно продолжает: «мама ставила их в вазу, в память обо мне. Я никому не захотел бы их подарить».
Они идут дальше, молча, до самого порога дома Аманды, и только тогда она решается на вопрос, который беспокоит ее уже очень давно: «каково это – быть мертвым?».
Гидеон долго молчит – она даже успевает подумать, что обидела его – а потом говорит: «холодно. Все остальное – не так уж неприятно, но вот от холода никуда не деться, даже летом».
Он подмигивает Аманде, а потом опять становится серьезным. Он – просто идеальный яппи-бойфренд, из тез, кто кончает какой-нибудь престижный колледж и становится адвокатом. Может быть, если бы он не умер, так бы все и случилось.
Перед тем, как уснуть, Аманда пытается представить себе, как бы выглядела ее собственная судьба, если бы ее мать не умерла. Наверное, все было бы гораздо ярче, с карнавальными огнями, музыкой, выступлениями перед незнакомцами с восхищенными глазами. Она не уверена, что этот вариант лучше, чем то, что есть у нее сейчас – по крайней мере, сейчас она знает, что ждет ее завтра.
«Может быть, это – конец света? – бормочет Аманда в полусне, а Гидеон лежит рядом с ней, ловя каждое слово. – Живые говорят с мертвыми, и вообще творится черти что».
«Нет никакого конца света, нет и быть не может» – шепчет Гидеон, и Аманде кажется, что она ощущает его дыхание на своей коже, его ладонь на своей груди.

* * *

Когда Гидеон ей снится, Аманда просыпается счастливой, и день не может смыть с нее этого счастья.
Ей снится, как они занимаются сексом – ее мать называла это «кувыркаться», «топтаться» и другими смешными старомодными словам – и, вспоминая такие сны, Аманда мастурбирует. Гидеон совсем не похож на ее бывших парней, но он нравится ей, как не нравился никто раньше, хоть и совсем не красавец.
Лежа в ванне, гладя себя, выгибаясь, то и дело ударяясь щиколотками о борта, Аманда представляет, как стискивает руками голову Гидеона, как липнут к пальцам мокрые рыжие кудри, и кончает с протяжным стоном, а потом долго лежит неподвижно, сжимая бедрами ладонь и принюхиваясь к резкому запаху паленого – край полиэтиленовой шторки обгорел, а одно из полотенец обратилось в пепел. Аманда прекрасно знает, что такое «сжигающая страсть».
Закрыв глаза, она думает о том, что, может быть, у каждого Крамера должна быть своя Аманда, должен быть кто-то, кто готов все сжечь – кто-то, кто будет мечтать получить цветы, и будет готов вогнать булавки себе под ногти. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится. Лежа, укрытая водой, Аманда представляет себе, как сжигает весь мир, чтобы согреть Гидеона.

Fin.