[tarotfic]

Название: Китайская камера
Фэндом: Пила + Герои
Персонажи: Мэтт, Корбетт, Джон, косвенно Марк. Несколько оригинальных персонажей
Рейтинг: PG
Категория: джен
Тема: Звезда
Размер: 1716 слов
Предупреждения: AU условно, ООС, мистика, что-то типа насилия, упоминания смерти персонажей, кинговщина.


Куда бы ты ни пошел, твой ад последует за тобой.
(к/ф "Отпечаток")

Сопровождающих было двое: высокий чернокожий по фамилии Портер, и похожий на какого-то киношного русского военного усатый тип, представившийся как генерал Стаховски.
Портер был моложе и в штатском, его дорогие туфли шуршали по линолеуму, как собачьи лапы. Стаховски, уже весь седой, хотя тоже еще не старый, в каждый шаг вкладывал весь свой вес, точно надеялся запугать до смерти всех заключенных одним только звуком своих шагов.

(Портер умрет через три года, нарушив правила обращения с задержанными; человек по имени Уолтер Макинтош вырвет его сердце из груди, одним резким движением, взломав ребра пальцами. Стаховски выстрелит Макинтошу в голову, мозги, кровь и кость разлетятся по полу и стенам блока розово-алым салютом).

* * *

Мэтт изучил все материалы по делу, все приложения, отчеты тех, кто ловил Пилу, фотографии трупов его жертв, фотографии его самого, протоколы допросов подозреваемых. Мэтт знал все – но, войдя в камеру Корбетт Денлон, сразу подумал: что здесь делает посторонний? Посторонний стоял возле скорчившейся на койке Денлон, и что-то ей шептал – такой добрый дедушка, утешающий любимую внучку, одетый в черно-красный халат, как у боксера, идущего к рингу.
Мертвецы не носят значков с надписью «привет! Я – призрак», и в рассеянном свете не так-то просто разглядеть отсутствие тени. Мэтту понадобилось почти полминуты, чтобы понять: «посторонний» – сам Джон Крамер. Возможно, самый опасный серийный убийца, когда-либо умиравший в Америке.
– Корбетт Денлон?
В ответ на зов она даже не пошевелилась. Неподвижная, не моргающая, она, казалось, не видела и не слышала ничего, погруженная в желание запомнить каждую трещинку на серой краске на одной из стен «китайской камеры».
«Китайской камерой» называлась специальная одиночка для телепатов: ровные стены, койка, ножки и спинка которой были укутаны тонким слоем пористой резины, мягкий пол, как в изоляторе, и динамик под самым потолком. Неприятные, резкие звуки, доносившиеся сверху, точно отскакивали от пола и стен, и обрушивались на сознание: как в древней китайской пытке капающей водой, только громче.
– Мне нравится эта штука, – Портер чуть подался назад, и зазвенел все еще зажатыми в руке ключами от блока. – Мы использовали похожие для арабов в «Гитмо».
Кажется, он действительно использовал похожие на «китайскую камеру» пыточные инструменты, но, сейчас, он думал вовсе не об этом: уставший, беспокойный, он хотел только одного – закончить с Денлон, и лечь спать.
Он боялся этой девочки, которой еще не исполнилось и пятнадцати. Стаховски тоже боялся – и девочки, и Мэтта, того, что эти двое, одинаковые твари, из одного теста, как ни взгляни, могли в любой момент решить сыграть вдвоем – и, тогда, ни Портер, ни сам Стаховски, ни, вероятно, кто-либо еще на объекте не смог бы их остановить. Он думал о паранормах, о прежних днях, простых и понятных, в его ушах по-прежнему звучал шум двух иракских войн.
Мэтт отчетливо слышал мысли Стаховски и Портера, до тех пор, пока не открылась дверь «китайской камеры», и в его слух не впились истерически-пронзительные шумы.
– Корбетт Денлон? Я пришел чтобы с Вами поговорить, – терпеливо повторил он, и, на этот раз, Денлон услышала: она потерла ладонями плечи, а, потом, медленно спустила ноги на пол. Крамер выпрямился, и на его бледном, мертвом лице не было ни одной эмоции.

(Джон Крамер вернется. Истории о живых мертвецах, о зомби и призраках – самые страшные. Но Джон Крамер – не чудовище из сказок или легенд.
Он не считает себя убийцей, но понимает, что, иногда, необходимо убивать, чтобы пройти свой путь до конца, реализовать все планы и идеи. Это похоже в его глазах на превышение необходимых мер при самообороне).

* * *

Когда Денлон выходила из камеры, Крамер прошел совсем рядом со Стаховски, и тот поежился, точно ощущая близость мертвеца. Его страх выглядел почти что забавно.
Корбетт Денлон убила троих. Во время казни бывшего полицейского по имени Марк Хоффман, одного из учеников Джона Крамера, один из исполнителей сделал укол другому, а потом задушил себя собственным ремнем, но на это не сразу обратили внимание, потому, что в это же время присутствовавшая при приведении в исполнение смертного приговора жена губернатора пыталась вырвать свой язык. Ее окрашенные темно-зеленым лаком ногти выглядели на фотографии из морга еще отвратительнее, чем развороченный рот.
Теперь Мэтт знал, чья это была идея.
Работу телепата заподозрили сразу, но, возможно, если бы Денлон, очнувшаяся в больнице, как героиня плохой мелодрамы, не призналась бы во всем, дело осталось бы нераскрытым. У Денлон был инсульт, и повторная казнь Хоффмана прошла идеально; в газетах и невнятных телерепортажах возраст арестованной Денлон не упоминался, и общественность получила желанный хэппи-энд. История выглядела простой и ясной – девочка, открывшая в себе паранормальные способности, пытается избавить от смерти человека, когда-то спасшего ее. То, что Хоффман был серийным убийцей, возможно, причастным к смерти родителей Денлон, делало историю еще больше похожей на сюжет комикса.

(Десять лет спустя Мэтт Паркман-младший не знающий об этой истории, купит первую в своей коллекции, которая однажды станет самой большой в США, пластмассовую статуэтку. Это будет Харли Квин).

* * *

– Мир показался мне таким маленьким, когда я первые почувствовала, что могу читать чужие мысли, – Денлон сглотнула слюну, и откинулась на низкую спинку стула в комнате для допросов. Она не знала, что должна говорить. – Я не смогла бы остановиться, даже если бы захотела.
Крамер стоял у нее за спиной, чуть склонившись к плечу, и почти касался кончиками пальцев чуть вьющихся волос Денлон. Глядя на нее Мэтт не мог не думать о Молли – столько же лет, похожее лицо, похожая история, он не мог не думать: только бы у истории Молли был другой конец.

(Бог услышит его молитвы, и то, что случится с Молли Уокер ничем не будет напоминать смерть Корбетт Денлон. Нельзя сказать «лучше» или «хуже», но Молли не будет одна и не будет чувствовать себя одинокой в этот момент.
В каком-то смысле это даже не будет убийством, хотя Мэтту будет казаться иначе, и вряд ли он когда-то себя простит).

* * *

– Те, кто действительно цепляется за жизнь, остаются, до тех пор, пока не закончат земные дела, – произнес Крамер. Голос у него был тихий, точно обескровленный, шуршащий, как осенние листья или сброшенная змеей кожа. – Поэтому я здесь.
– Я встречал раньше таких, как Вы.
– Возможно, – Крамер, с едва заметной улыбкой, оперся о спинку стула, на котором сидела Денлон, как если бы ему было тяжело стоять.
Возможно, в каком-то смысле, Крамер был гением, но его таланты – хлеб исследователей безумия, а Мэтт видел в нем такое же больное животное, каким был Сайлар: жажда убийства, запакованная в красивые оправдания, одержимость, безнадежно поехавшая крыша. И это все, сложившееся вокруг остатков личности, того, что можно назвать душой, стало чудовищным паразитом, овладевшим разумом Денлон.
Она была одержима Крамером, когда убивала – Мэтту не нужны уточняющие вопросы, чтобы узнать это: он понимал, как происходят такие вещи, знал, помнил. Мучительный зуд внутри черепа, ощущение чужого присутствия, не исчезающее ни на секунду, это похоже на «китайскую камеру», только от призрака нельзя избавиться, даже потеряв сознание или оглохнув.
Мэтт думал о собственной смертности, читал спутанные мысли Стаховски – помесь из английского и польского, разбавленная образами, не заключенными в слова – чтобы хоть чем-то занять час, отведенный на допрос. Крамер был неподвижен, как и Денлон, и, казалось, что время тоже остановилось. В допросе не было никакой нужды, ни в этом, ни в других подобных – тех, где вызов телепата формально считался последним шансом добраться до истины в «делах особой категории», но, на практике, если из арестантов и удавалось выудить что-то новое, то, в любом случае, на приговор эта информация повлиять не могла.
Слушая все, что могла сказать Денлон, он думал о Сайларе, о голосе в собственной голове, о том, что ничто не проходит бесследно.
Крамер был реальнее, чем Усуту и реальнее, чем Сайлар: его дыхание пахло разлагающимися внутренностями и какими-то лекарствами, у его голоса было эхо, а некоторые движения вызывали легкие движения воздуха, в точности как у живого. Вызывающе-настоящий, Крамер склонился к плечу Денлон, глядя при этом Мэтту в глаза.
– Я попытаюсь вытащить тебя, – произнося эти слова, тот надеялся, что Денлон все еще не в состоянии читать мысли: у нее не было ни единого шанса, с самого начала.
– Чего ради? – голос у Денлон был все такой же невыразительный, бледный, как ресницы Крамера. Она казалась пустой оболочкой, трупом, из которого опарыши выели последние остатки жизни.
– Телепаты встречаются очень редко, – Мэтт попытался найти в Денлон хоть каплю надежды, но та была пуста, как выпотрошенная рыба. Крамер выел ее изнутри, как выедают из ракушки устрицу, и она потеряла способность ценить свою жизнь.

(Корбетт Денлон действительно не страшно умирать, ее казнь проходит совершенно не так, как казнь Хоффмана: никаких катастроф, никаких бедствий, все так, как и должно быть.
До самой смерти ей снятся кошмары. Каждую ночь она убивает собственных родителей).

* * *

Мэтт, записав от руки, на нелинованном листе все, что, по его мнению, может представлять интерес, передал его Портеру, и покинул «объект 62b», около трех часов дня.

(Мир переживает большие перемены, и в нем больше никому нет дела до мелочей: серийных убийц, африканских диктаторов, птичьего гриппа.
К тому дню, когда Молли Уокер найдет своего спасителя, вернувшись в США, все уже забудут о Джоне Крамере.)

* * *

Он заночевал в придорожном мотеле, и, всю ночь ему снилась Корбетт Денлон, которую, накачанную транквилизаторами, на каталке вывезут из «китайской камеры» и убьют двумя уколами, как Марках Хоффмана. Это произойдет совсем скоро – вряд ли позже конца недели, в «делах особой категории» не принято тянуть с казнью.
Ему снилось, что все закончилось, но Мэтт знал, что это еще не так, это не одна из вещей, заканчивающихся просто, быстро и безболезненно, как любительское порно, когда в камере садится батарейка. Те, у кого остались неоконченные дела в этом мире, могут зацепиться за реальность и вернуться, точно поднявшись на поверхность из глубины.

(Джон Крамер – не чудовище, он не в состоянии питаться человеческими жизнями. Но он вернется).

* * *

Он мог бы назвать время смерти Денлон с точностью до секунды – как бы быстро он ни гнал на юго-запад, сколько бы ни боялся заглянуть в зеркало заднего вида, Крамер нашел его. В ту секунду, когда душа Денлон отделилась от тела, он появился на переднем сиденье машины Мэтта.
– Здравствуй, – сказал Крамер. Голос у него был все такой же тихий и чуть хриплый, больше похожий на тот, искаженный, что звучал на кассетах прилагавшихся к делу Хоффмана, чем на голос живого человека.
Он не выглядел менее реальным, чем в комнате для допросов, но взгляд у него был усталый, точно он проделал длинный путь. Возможно, в каком-то смысле так оно и было.
– Еще так много дел, – произнес он.

(Крамер будет рваться к возвращению, сводя с ума, доводя до ярости и играя галлюцинациями, точно так же, как Сайлар требуя: «верни мне мою жизнь». Но тело Крамера давно разложилось – и тот получает новое. Мэтт переселяет его дух в другого, в другую.
У Мэтта – жена, ребенок, он ценит свою жизнь. Он сбежит из китайской камеры. Ему будут сниться кошмары, почти такие же, как Корбетт Денлон).

Fin.