[tarotfic]

Название: Дорога без конца.
Фэндом: Р. И. Говард и последователи: молодой Конан и его спутники.
Персонажи: Джай, Леук, уль-Вади и прочие.
Категория: джен.
Тема: Смерть.
Жанр: криминальная драма.
Размер: 2400 слов.
Предупреждения: насилие, смерть персонажей.


То, что дом содрогнулся от крыш до фундамента, уловили все – кроме Джая. Заметались в стойлах и встревожено заржали лошади, взвыли вдалеке собаки. В крыше конюшни внезапно образовалась прореха – увязки соломы разъехались в стороны, открывая вид на беззвездное предутреннее небо.
- Землетрясение? – растерянно предположил кто-то.
- Отродясь их тут не бывало… Пошли, глянем.
- Может, хозяин лютует?
- Тогда тем более надо глянуть и сматываться. Не то огребем промеж глаз.
- А этого?
- Пусть висит, куда денется.
«Действительно, куда я денусь», - с мрачным фатализмом согласился Джай.
Другой на его месте давно бы уже изошел на крик. Джай молчал. Он не ощущал боли, не ощущал вообще ничего – и приходил в ужас от немоты собственного тела. Он превращался во что-то. В живого мертвеца, чье сердце больше не бьется, но способного ходить и говорить. Всякое мгновение помнящего о том, каково оно - быть человеком.
Даже мир он видел теперь по-иному. Всякий предмет обрел неясный блекло-фиолетовый ореол, люди мерцали изнутри золотым и алым, а пролитая живая кровь светилась рубиновым огнем. Он же был тусклым, как проржавевшее железо и загнившая вода.
Его оставили болтаться на ремнях, переброшенных через низкую балку. Когда они вернутся, все продолжится сызнова. Не потому, что челядь Рилеранса так уж ненавидит попавшегося вора, но потому, что они страшатся гнева своего хозяина.
«Мне-то теперь все едино. А Феруза? Что будет с ней – ее обратят в говорящую куклу и сломают? И все это – из-за меня?»
Джай медленно повернул голову. Посмотрел на свое запястье, на обмотанный вокруг него широкий ремень. Не порвать. Не разгрызть. Можно только изо всех сил рвануть руку вниз.
Треснули ломающиеся косточки и порванные сухожилия. Кисть повисла изломанной клешней – и Джай несколькими свирепыми рывками вытащил ее из ременной петли. Подождал, удивленно глядя на скрюченные пальцы. Попытался снова пошевелить ими – они распрямились, мертвой хваткой вцепившись в узел второго ремня. С помощью зубов и ногтей Джай освободился. Шатаясь, побрел в дальний конец конюшни, вылез в неприметную дверцу. Ас-Равди и двое его приятелей не спешили возвращаться. Судя по долетавшим воплям, у ворот особняка творилось нечто непредвиденное.
«Наплевать. Не имеет значения. Я больше не имею значения. Надо отыскать Ферузу».
Смутно помнилось, что магик приказал бросить гадалку в подвал. Дорогу к подвалу Джай помнил – и поковылял туда, испугав по пути бросившуюся на него собаку. Жутковатый офирский мастифф тоненько взвыл и со всех лап шарахнулся прочь, поджимая короткий обрубок хвоста.
Джай отодвинул защелку, открыл дверь подвала, сунулся в темноту и окликнул: «Феруза?»
Ответа не последовало. Но девушка была там, он видел ее силуэт в темноте – опаловое мерцание на полу, небрежный рисунок на черной бумаге. Она была жива, ее сердце билось, кровь текла по жилам – просто она лишилась сил. Ее не превратили в нежить, в стенающую тварь, в то, чему нет места среди людей. Она осталась самой собой.
- Феруза, надо бежать.
- Я не могу, – тихо и едва различимо отозвалась гадалка. – Беги сам.
- Мне… мне некуда деться, - Джай попытался поднять ее на ноги, от его прикосновения девушка шарахнулась и глухо застонала. – Прости. Скажешь нашим, что я не хотел? Не думал, что все так скверно обернется. Мне просто хотелось… хотелось стать чем-то иным.
- Вот ты и стал, - с оттенком прежней легкой иронии в голосе заметила Феруза. Джай выволок гадалку из подвала. Оказавшись снаружи, девушка отчасти пришла в себя и приободрилась. – Да только это явно не то, к чему ты стремился.
- Пойдем. Ты должна уйти, - настойчиво повторил Джай. Привалившаяся к стене Феруза смотрела на него со страхом и жалостью – жалостью, которой он не заслуживал.
- Так и думал, ты сюда побежишь, - невзирая на размеры, ас-Равди умудрялся двигаться почти бесшумно. Только болтавшийся у него за спиной мешок тоненько и многозначительно позвякивал и погромыхивал. Джай толкнул судорожно ахнувшую Ферузу себе за спину, но туранец только покрутил бритой башкой: - Уймись. Этот тип, ну, который был с тобой – он удавил хозяина и удрал. Под воротами беснуется толпа приверженцев спятившего митрианского старца. Они собираются взять поместье штурмом. Так что нам всем здесь не место. Идем.
- К-куда? – оказывается, Джай не утратил способности изумляться.
Ас-Равди ответил непристойностью. И уточнил:
- Подальше отсюда. Или ты жаждешь быть поднятым на вилы? Ты ведь у хозяина не один такой был. Очень он это дело любил – делать живое мертвым, но похожим на живое. Как полагаешь, что сделают полоумные борцы с нежитью, когда доберутся до хозяйских любимчиков? Челядь вовсю делает ноги, а я смекнул перед уходом сунуть в мешок кое-чего полезного. Ну? Так и будешь стоять столбом? А ты, девица?
- Бежим, - Феруза ткнула Джая в спину острым кулачком.
- Я же мертвый, - тупо повторил Джай, не двигаясь с места.
- Да какая разница, - отмахнулся ас-Равди. – По мне, так даже лучше, - он ухмыльнулся в темноте, одним движением перебросил охнувшую Ферузу через плечо – и побежал в направлении сада.
Крики у ворот сменились на торжествующие. Что-то гулко лязгнуло – видимо, сломался замок на воротах поместья. Джай сглотнул всухую – и кособокими прыжками устремился за туранцем и гадалкой. Они перебрались через высокий забор – в особняке уже что-то занялось, по саду метались, преследуя кого-то, темные силуэты – и потрусили по переулкам, удаляясь от Кисиндо в сторону квартала Нарикано. Подле Старых Боен гадалка заявила, что дальше в силах добраться сама. Поблизости живет ее добрая знакомая, там ей помогут и дадут приют – пока не объявится сгинувший невесть куда Альс.
- Ты не держишь на меня зла? – спросил Джай.
- Должна бы, да не могу, - невесело отозвалась Феруза. – Так уж сложилась твоя судьба. Прими ее, если сможешь – и я надеюсь, что тебе еще повезет. Иди, Джай. Не забывай нас – но постарайся больше не попадаться на глаза. Ступай.
И они ушли. А Феруза осторожно поковыляла к дому своей подруги.

Полузабытое человеческое бытие оказалось не лишенным некоторой приятности. Ловец Загадок третий день бродил по городу, с интересом наблюдая за коловращениями судеб смертных. Они были так забавны в своем искреннем стремлении урвать у всякого дня побольше, обжулить соседа и незнакомца, купить подешевле, продать подороже. Они жили так, словно смерть никогда не явится за ними. Леук продвигался среди их красочной, безалаберной сумятицы, оставляя за собой песчаную дорожку, а за ним следовал облезлый трехцветный кот. Булькала вонючая похлебка в котлах, клянчили подаяние нищие – Леук безмолвно усмехался таланту здоровых людей прикидываться умирающими и смертельно больными – трудились ремесленники, мошенничали игроки в «три скорлупки», орали зазывалы и торговцы. Мир жил, такой яркий и такой прочный в своей хрупкости. Леук знал о неотвратимой участи тех, мимо кого проходил по шумным улицам, ведал отмеренные им сроки. Но там, где с последним вздохом старика обрывалась одна жизненная нить, крик новорожденного младенца сплетал новую.
«Неудивительно, что они предпочитают думать – смерти нет», - невесть отчего сегодня это суждение лишь позабавило Леука. Он-то знал, что смерть пребудет всегда. Смерть и жизнь, две стороны одной монеты, поставленной на ребро и весело крутящейся в отблесках солнечных зайчиков.
Ловец шагнул в тень очередного навеса над прилавком торговца – а оказался на склоне холма под пепельным небом, где ветер лениво гонял туда-сюда смерчики бледно-розового песка. Там, на склоне, застыли в оцепенелой неподвижности три силуэта, три души, расставшиеся с телами.
Спиной к Леуку сидел рыжий парень, бессмысленно пересыпавший из ладони в ладонь песок Великих Равнин. Неподалеку стояли, настороженно созерцая бесконечность уходящей вдаль равнины и крепко держась за руки, неуловимо похожие друг на друга мужчина и женщина. Леук без труда признал мужчину: старый наемник из Нордхейма, с которым он беседовал во дворе харчевни под молодое вино. Крепко сложенная женщина с копной светлых волос – трактирщица Лорна, его подруга, бритунийка родом.
- Райгарх, - окликнул Ловец Загадок. Бывшие наемники обернулись – слаженным движением двойного отражения в зеркальной глуби.
- Мы умерли? – без особого испуга спросила женщина. – Впрочем, чего это я… Совсем одурела на старости лет. Ёжу ясно, что умерли. А Кэрли и Ферузы тут нет, значит, они уцелели? Они живы, да? Джай, похоже, спятил – чего бы ему нападать на нас?
- Он то появляется здесь, то пропадает, - добавил Райгарх. – Видно, ему не дано ни остаться там, ни попасть сюда. Крепко влип парень. А ты… Выходит, ты живешь здесь?
- Здесь – место моей службы и моего долга, - кивнул Леук. Подумал и добавил: - Равнины - не самое худшее из мест. Здесь каждый получает то, чего воистину заслуживает.
- Надеюсь, треклятый колдун, из-за которого мы тут оказались, огребет раскаленную кочергу в зад и мучения на десять тысяч лет! – раздраженно бросила Лорна.
- Отыскал свою пропажу? – поинтересовался Райгарх. – Знаешь, тут такая история вышла… Похоже, мы ее видели, твою книгу. Ну, то есть не лично мы сами, а наши приятели. Они стянули ее по поручению смотрящего нашего квартала у некроманта Рилеранса. Тот по злобе решил отомстить. Так Джай говорил. И еще добавил, мол, книга к заказчику ограбления не попала. Она в руках у уль-Вади. Назирхата уль-Вади из Нарикано. Сдается мне, тебе не составит труда узнать, кто это такой. Он решил оставить твою книженцию себе. Чем-то она ему приглянулась.
- Вот как, - медленно произнес Леук. Картина обрела целостность, пестрые кусочки встали на свое место. – Это… очень важные сведения. Спасибо тебе. Спасибо вам, - он тряхнул рукавом драного одеяния. Оттуда вытекла струйка песка, повисшая в воздухе мерцающим облачком. – Следуйте за ней, - посоветовал Ловец Загадок, - она приведет вас в место, которое должно вам понравится. И знайте: ваша нынешняя кончина не есть окончательное завершение вашего бытия. Это не последняя черта, это только привал в пути. Колесо вращается. Оно никогда не остановится. Удачи вам.
Бывшие солдаты поглядели на Ловца Загадок озадаченно, однако не стали выспрашивать, что именно он имел в виду. Они просто последовали за песчаным облачком, прихватив с собой своего молодого приятеля, спустились с холма – и вскоре стали тремя маленькими точками на необозримом пространстве Равнины. Леук долго глядел им вслед, прежде чем сделать шаг и вернуться в прокаленный солнцем, провонявший отбросами и людскими страстями Шадизар. Теперь он точно знал, куда идти. К особняку розового камня, что за высоким забором на улице Лодел.
Дом смотрящего квартала превратился в маленькую крепость, замкнувшую ворота и поднявшую разводные мосты. На рассвете уль-Вади невесть отчего поднял своих людей, приказав никого не впускать и никого не выпускать, готовиться к осаде и возможному сражению. Бойцы Кодо Ходячего Кошмара искренне недоумевали: Нарикано никому не объявлял войны, город давно разделен между квартальными бандами, границы проведены и одобрены. Назирхат уль-Вади славился спокойствием и трезвым расчетом, он никогда не отдал бы подобного приказа без насущной необходимости. Спорить никто не стал, осада так осада, но Кодо непрестанно теребили вопросами и намеками: с кем и за что предстоит сражение? Ходячий Кошмар огрызался, мол, старшему виднее – ибо понятия не имел, что сказать верным соратникам. Уль-Вади распорядился замкнуть особняк и вернулся в кабинет, локтем прижимая к себе толстую книгу в черном переплете. С этой книгой он не разлучался ни на мгновение.
Закаленные, испытанные бойцы клана Нарикано ждали вероломного нападения. Но дождались только появления возле особняка нищеброда в живописно развевающихся отрепьях. Побирушка с замотанным холстиной лицом стукнул кулаком в ворота и скрипуче провозгласил: он пришел забрать у Назирхата уль-Вади то, чем тот владеет не по праву.
- Шел бы ты, мил человек, своей дорогой, - огрызнулись дозорные, и без того раздраженные грядущей неизвестностью.
- Моя дорога ведет сюда, - невозмутимо возразил нищеброд. – Откройте ворота.
Разгневанный подобным нахальством караульный не придумал ничего лучше, как свеситься с башенки над воротами и выпалить в бродягу из самострела.
Толстый болт проделал в дырявых одеяниях нищего еще одну прореху и звонко ударился о мостовую. Бродяга не шелохнулся, настойчиво повторив требование открыть ворота. В ответ ему на голову обрушился свистящий ливень арбалетных болтов и лучных стрел. Напрочь игнорируя стрельбу, загадочный нищеброд возложил ладони на толстые воротные створки.
Те осыпались грудой ржавчины и прогнившей древесины. Леук крутанулся на месте, в точности как начинающий ритуальную пляску служитель Эрлика Восьмирукого, драная скаба взметнулась широким кругом – и нищий сгинул. Обернувшись пронзительно свистящим ветром пустыни, хлещущим по рукам и лицам не хуже тяжелой боевой плети. Леук прокладывал себе дорогу, расшвыривая нападающих, вырывая из рук копья и мечи, разрывая тетивы на луках. Он не собирался посягать на право своего владыки распоряжаться жизнями смертных – и не забрал ни одной жизни тех, кому было предназначено умереть не сегодня. Пепельным вихрем, под крики и лязг железа, посланец смерти шел по двору и коридорам особняка. Ведомый желанием исправить допущенную ошибку и оправдаться в глазах повелителя Серых Равнин.
Подле нужной двери дорогу ему преградил сумрачный великан с двумя топориками на длинных рукоятях. Леук вернулся в облик нищего степняка, с искренним любопытством осведомившись:
- Что, и впрямь собираешься сражаться со мной? Но меня нет. Есть лишь песок и ветер на Великих Равнинах – и тот, кому я служу.
Кодо Ходячий Кошмар не хуже других обитателей мира был осведомлен о том, какие именно равнины принято уважительно именовать Великими. И о том, кто и с какими целями является оттуда. Его преданность уль-Вади имела свои границы – и он понимал, что сейчас стоит на той самой незримой черте.
Кодо Сиверн был умным человеком. Он отступил в сторону.
Леук вошел в кабинет Назирхата уль-Вади и был встречен криком, исполненным яростного протеста:
- Она моя! Она сама пришла мне в руки, она моя!
Почтенный смотрящий квартала Нарикано стоял позади стола, судорожно прижимая к обширному чреву книгу в черном кожаном переплете. Леук укоризненно покачал головой:
- Нет. Это было досадной случайностью, и ты знал об этом. Ты мог бы пожертвовать ее в храм и быть вознагражденным по достоинству. Но ты предпочел присвоить ее себе – могущественную вещь, которой не дОлжно находиться в мире людей. Скажи, вопрошал ли ты ее о своей судьбе? Или о сегодняшнем дне?
- Н-нет, - промямлил Назирхат. Мысль о расставании с Книгой повергала его в трепет и тоску. Сколько грандиозных планов, сколько чужих тайн! Всего день обладания сокровищем – и вот его уже стремятся вырвать из его рук! – Убирайся прочь, я не желаю тебя слушать! Книга моя и останется моей!
Леук еще раз вгляделся в сплетение нитей чуждой судьбы. Да, никакой ошибки. Сейчас. Еще один удар сердца – и…
…и уль-Вади побагровел ликом, захрипев и выпустив тяжелый фолиант, гулко шлепнувшийся на пол. Смотрящий с редкостным упрямством цеплялся за жизнь, но что человек может противопоставить предначертанному жребию? Книга охотно назвала бы ему день, час и обстоятельства его смерти, но уль-Вади не отважился прикоснуться к этой тайне. Его сердце не выдержало, перестав биться – и Леук бережно поднял утраченную Книгу Сочтенных Песчинок. Та налилась теплом, радуясь воссоединению и возвращению к законным владельцам.
- Мряу, - донеслось из-под стола. Удивленный Леук заглянул под столешницу. Трехцветный ободранный кот невесть каким образом проскочил следом за ним и теперь укоризненно глядел желтыми глазищами.
- Но тебе нельзя со мной, - опешил Ловец Загадок.
У якобы неразумного животного на этот счет имелось совсем другое мнение.
- Мряааа!
- Уверен? – переспросил Леук. Даже будучи живым, он не имел домашних любимцев – но случайно приблудившаяся тварь изъявляла твердое желание пойти с ним.
Кот был уверен. Кот запрыгнул на плечо Ловца Загадок, впившись когтями в ветхую ткань, угнездился там и с достоинством отбыл.
Когда Кодо отважился заглянуть в кабинет смотрящего, там никого не было. За исключением безнадежно покойного Назирхата уль-Вади да тонкого слоя песка на полу. Ходячий Кошмар задумчиво поскреб квадратный подбородок. Смотрящий мертв, но квартал не может долго оставаться без смотрящего. Безвластие неизменно оборачивается смутой и неспокойствием. И его долг, долг ближайшего помощника уль-Вади, прямо-таки требует от него взять бразды правления в свои руки. Да пошустрее, пока не сыскалось иных желающих.