[tarotfic]

Название: Скажи мне: "Да!"
Фэндом: Р. И. Говард и последователи: молодой Конан и его спутники.
Персонажи: Компания в составе.
Категория: джен, гет.
Тема: Солнце.
Жанр: криминальная комедия.
Размер: 2800 слов.
Предупреждения: нецензурщина.


«С ними ничего случится. С ним ничего не случится. Утром они вернутся, будут смеяться, как ни в чем не бывало, и хвастаться подвигами, которых они не совершали. Все будет в порядке, с ним всегда все в порядке, глупая, и незачем тебе волноваться попусту!»
Феруза ат’Джебеларик тщетно пыталась уснуть, однако сон никак не шел. Девушка бродила по небольшой комнатке под крышей трактира, сидела на окне, прислушиваясь к голосам бессонного города, пыталась раскинуть карты – те молчали либо же давали настолько путаные ответы, что гадалка оказалась не в силах дать им верное толкование.
Дело было вовсе не в картах и не в духоте комнаты. Феруза переживала за Аластора – за всех своих друзей, ушедших в предательскую ночную темноту в погоню за переменчивой воровской удачей – но за него она переживала более прочих. Феруза боялась наступающего утра – утра, которое могло стать первым в бесконечной цепочке дней тоскливого ожидания и неизвестности. А ведь она так много не успела сказать ему, объяснить, предостеречь…
Под утро она задремала, неловко прислонившись к высокому изголовью постели. Сны ей виделись дурные и суматошные. Ферузе мнилось, якобы она ищет калитку в некий чудесный сад, но никак не может найти, заплутав в бесконечном лабиринте терновых кустов с острыми шипами. Феруза всхлипнул во сне – и проснулась, ощущая на себе чужой взгляд.
Альс, живой и невредимый, сидел на корточках перед постелью и смотрел на нее. Не с привычным смешливым обожанием, но на удивление серьезно. Гадалка машинально потянулась за покрывалом, чопорно заявив:
- Недостойно врываться в комнату спящей девушки, еще и взламывая при этом замок!
- Да у тебя все равно никогда не заперто, - рассеянно возразил Дурной Глаз. Подумал и добавил: - Ты красивая. Я тебе уже говорил это сегодня?
- Сегодня – еще нет, - Феруза закуталась в покрывало и украдкой облегченно вздохнула. Ее страхи были напрасны, а сны лгали. Альс вернулся. Он всегда возвращается.
- А я уже спрашивал – не выйдешь ли ты за меня замуж? – не унимался Аластор.
- Да, - гадалка думала, что, вымолвив это короткое и роковое словечко, ощутит ужас падения в бездонную пропасть, но испытала лишь теплое, ласкающее удовольствие – как от сладкого предутреннего сна.
- Что – «да»? – не понял Аластор. – «Да, спрашивал» или «Да, я подумаю, спроси на следующей декаде»?
- Да, выйду! – Феруза рассмеялась, глядя на недоумевающую физиономию дружка.
- Повтори-ка еще раз. Кажется, меня настигла ранняя старость и я стал скверно слышать, - медленно выговорил Дурной Глаз.
- Да, выйду! Да, я согласна! Да, я буду твоей женой! – с готовностью повторила Феруза. – Сказанное трижды верно перед ликом Бога и угодно ему. Но я могу повторить и четвертый раз – чтобы ты больше не сомневался. Повторить?
- Я уверовал, чудеса случаются, - шепотом проговорил Аластор. Вскочил, настежь распахнув дверь комнаты гадалки, и ликующе проорал вниз, в общий зал: - Она согласилась!
- Ну и хвала богам, - пробормотала Лорна. Сколько можно, в конце концов. Почти год эти двое ходят вокруг да около, никак не в силах объясниться. Будь она на месте Ферузы и в ее летах, она бы не раздумывали ни мгновения. Только беда в том, что те, кто пытался навязать Лорне роль заботливой супруги, почему-то были ей не по душе. Тех же из мужчин, с которыми она с удовольствием разделила жизнь и судьбу, отнимала из нее самая ревнивая и жестокая из соперниц – та, что завершает все собрания и разлучает все любящие пары.
У этих двоих, в отличие от нее самой, все могло сложиться хорошо.
- Д-давайте выпьем за Альса и Ферузу! – предложил Ши, не выпускавший из рук посверкивающую гранями бутылку «Либнумской лозы».
Звякнули сдвинутые кружки – как не выпить за счастье лучших друзей и удачную ходку? В кои веки даже Малыш не заикнулся о том, сколь негоже наливаться перебродившим виноградным соком с утра пораньше.
- Такое дело непременно надо отметить! – заявил Хисс после того, как опустевшие чаши и стаканы были вновь наполнены.
- Устроить толковую свадьбу – дело небыстрое, - задумалась Кэрли. – Феруза наверняка пожелает выходить замуж в благоприятный день, а когда он еще случится, этот самый благоприятный день… О! – она подняла украшенный тонким колечком указательный пальчик. – Мы можем спраздновать их с Альсом помолвку!
- Это как же? – пожелал уточнить Джай.
- Очень просто, - разъяснила увлекшаяся идеей Кэрли. – Скинемся по полсотни серебряных талеров с носа. Кликнем наших приятелей, чтобы расставили столы во дворе и помогли Лорне на кухне. Наймем музыкантов, развесим гирлянды, зажарим пару поросят на вертеле - делов-то! Пустяк, зато Альсу с Ферузой будет приятно. Ну, кто со мной? – она спрыгнула с табурета, прошелестев юбками.
- Я, - вызвался Хисс.
- Я, - подумав, согласился Малыш.
- А меня спросить? – притворно возмутилась Лорна. – Нет, вы поглядите на них – затевают вечеринку в моем трактире, а моим мнением даже не интересуются!
- Ну Лооорна! – хором воззвали постояльцы.
- Сорок лет как Лорна, - добродушно огрызнулась трактирщица. – Ладно, будет вам ужин с танцами. Но поросят и остальной припас к столу скупаете сами. Хватайте корзины и шагом марш на рынок!
Так и вышло, что еще до захода солнца двор «Уютной норы» в изобилии украсили кхитайские фонарики из цветной бумаги и перевитые лентами гирлянды лавровых ветвей, усыпанные слегка повядшими маками и розами. Аромат жарящегося на углях мяса сманил к воротам всех окрестных бродячих собак и нищебродов. Их шугали, они разбегались и стягивались обратно, не в силах устоять перед зовом желудка.
Снятые с петель створки ворот уложили подле фонтана, вышла площадка для танцев. На Ак-Сорельяне сыскался оркестр из десятка музыкантов, готовый ночь напролет терзать струны. Хисс привел стайку знакомых танцовщиц из «Золотого павлина», согласных на любой каприз за ваши деньги. Под радостные вопли во двор выкатили и вышибли пробку из первой бочки с вином – спрашивается, что еще нужно, чтобы устроить праздник до рассвета?
Были пляски под отчаянно дробный перестук каблуков и плеск взлетающих пестрых юбок. Были песни – порой не в склад и не лад, зато хором и от души, и столь громогласно, что с окрестных чердаков вспархивали насмерть перепуганные голуби. Были смешки и лукавые взгляды, обещания, которые легко даются и забываются наутро, поцелуи под кустами шиповника в маленьком саду поназади таверны. Было хвастовство и сплетни, подарки и насмешки. Были помолвленные – сидевшие во главе стола под аркой фальшивого золота и от души веселившиеся. Были гости, званые и неожиданные – нынешним вечером в «Норе» были рады видеть всех. С улицы Лодел, из резиденции Назирхата уль-Вади, явился Кодо Ходячий Кошмар – с душевными поздравлениями от имени смотрящего и достойным подарком по торжественному случаю. Подарком оказалось ожерелье из мелких сапфиров и лунного камня. Как Феруза не отнекивалась, ее уговорили надеть подношение – после чего пришли к выводу: больше Ферузе не ходить в свою палатку около Каменного рынка и не гадать там. Только если гадалку будет сопровождать по меньшей мере пяток охранников покрепче, призванных отгонять воров, привлеченных сиянием камней.
Кэрли в четыре руки забросили на стол, и воровка запела, неожиданно звонко и чисто, бойко отстукивая ритм каблучками:

- Есть такое зелье,
Что потом вся жизнь – похмелье!
Станут губы огня просить,
Станут губы огонь ловить,
Обжигаясь сугубо –
А иного им пить не любо!
Мне бы скорбеть, что время тает,
А я по бузине плутаю,
За огоньком бродячим,
Что вот тьме бузинной маячит… (Т. Шельен)

Апогей всеобщего изумления настал, когда после ворот «Норы» появился паланкин с шелковыми занавесями, в сопровождении мрачных охранников, а из паланкина выпорхнула белокурая дама невиданных красы и достоинства. Гостья благосклонно озирала простецкое общество обитателей квартала Нарикано, улыбаясь мило и приязненно – и назвалась офирской графиней Клелией диа Лаурин, подругой Кэрли. После чего Лорна безжалостно погнала кухарей и подручных к очагам, а сама, кряхтя, полезла в погреб. Разыскивать невесть с каких времен хранившуюся в самом дальнем углу бутылку «Золотого Гайарда» - единственную на весь город.
Догорел закат. Танцовщицы раскручивали на цепочках горшочки с пылающими углями, выписывая в воздухе рассыпающиеся узоры, затмевая появившиеся на небе звезды. Хисс и Малыш подпалили связку туранских фейерверков, и те взлетели под восторженный визг девиц, плюясь шипучими золотыми и серебряными искрами. Феруза хлопала в ладоши, удивленно прислушиваясь к себе – она была счастлива. Тихий внутренний голосок, что подсказывал и направлял ее в жизни, ободрял гадалку: она поступает совершенно верно. Она должна быть рядом с Альсом, а он - рядом с ней. Может, их союз и не заключен на небесах… Но Феруза была уверена: спроси она у тарока о своем решении, карты дали бы ей четкий и недвусмысленный ответ. Солнце, яркое, ослепительное солнце, озарившее и согревшее ее жизнь. Ее солнце с лукавым взором, что сейчас сидит рядом и целует ее пальцы.
Феруза была счастлива, искренне желая счастья всем, окружающим ее. В своем мимолетном ослеплении гадалка не замечала, что надежды, возложенные на этот праздник, для кое-кого не оправдались.
Зато это отметил Ши Шилам. Воришка напился как раз до такой степени, чтобы устойчиво стоять на ногах, но перестать следить за своим языком. Пошатываясь, он доплелся до ворот и скорбно запричитал:
- Горе, горе! Он не придет, точно тебе говорю!
- Отстань, - Джай уже который раз выглядывал на улицу, с явным нетерпением ожидая кого-то. Но время шло, этот «кто-то» не шел и не шел, а Джай все больше мрачнел. Ши не мог упустить такой случай слегка поиздеваться над приятелем.
- Да точно тебе говорю, его не отпустили! – он хлопнул Джая по плечу, потянув за собой. – Слушай, тут столько милых девочек! Забудь ты его. Наплюй и забудь. Развлекись!
- Ты это о чем? – подозрительно нахмурился Джай.
- О твоем туранском дружке, само собой, - хихикнул Ши. – Которого ты с таким нетерпением понапрасну ожидаешь. Но я тебе точно скажу – он позабыл о тебе, как только ты улепетнул из особняка.
- Ши, - тяжело начал Джай, - не знаю, что ты вбил в свою тупую голову, но я ожидаю женщину. Она просто задерживается. Ты же знаешь, как они собираются в гости.
- Ну да, конечно, конечно, - с готовностью затряс головой Ши. – Женщину, а как же. Слушай, Джай, только между нами – а что, тебе и правда понравилось? – воришка сопроводил свои слова непристойным жестом, обозначавшим противоестественное сношение.
От мучительной смерти Ши спас случайно оказавшийся рядом Малыш. Подросток оттащил Джая в сторону прежде, чем тот успел размозжить голову Ши о воротный столб, и сердито буркнул:
- Нашли время. Джай, может, ты утром его убьешь? Дурная примета – убивать кого-то на празднике.
- Мараться еще об него, - Джай сплюнул под ноги. Покачался с носков на пятки, сунув руки за пояс – и скривился, точно надкусил нечто кислое: - Малыш, извиняюсь за меня перед Альсом и Ферузой. Из меня сейчас скверный гость. Пойду я лучше… куда-нибудь.
- Откуда мне было знать, что он такой чувствительный? – пьяно возмутился Ши, едва Джай скрылся в глубине переулка. – Я просто пошутил!
- Знаешь, Ши, - с чувством вымолвил юнец с Полуночи, - помяни мое слово: за твои шутки тебя когда-нибудь либо утопят в колодце, либо придушат в темном переулке. Джаю и без твоих шуточек скверно, если ты не заметил.
- Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Ши. – Откуда тебе разбираться в шутках. У тебя и чувства юмора-то отродясь не было!
Над двором лопнула очередная шутиха, рассыпавшись дождем алых и зеленых огней.
- Ну его. Пойдем лучше выпьем, - внес поражающее своей новизной предложение Ши. – Перебесится и вернется обратно. Пошли-пошли.
В этот вечер друзьям удалось совершить невозможное – напоить Малыша. Вопреки ожиданиям, подросток с Полуночи не впал в свойственное его соотечественникам легендарное боевое безумие, но вроде как оттаял нравом и порой даже смеялся – глуховатым, непривычным смехом.