[Белая Ворона]

Название: Виновны.
Фэндом: Мор.Утопия.
Персонажи: Самозванка.
Рейтинг: G.
Категория: джен.
Тема: Справедливость.
Размер: 514 слов.

Клара дремлет в неудобном деревянном кресле Александра. Голова откинулась на спинку, руки бессильно свесились с подлокотников. Ноги, в тяжелых, перепачканных грязью ботинках, расслабленно вытянуты.
В комнате прохладно и очень тихо. Только высокие часы в углу бесстрастно отмеряют течение времени - секунда за секундой падает в бездну небытия под размеренное механическое тикание. Минутная стрелка медленно ползет по темному циферблату, часовая словно бы прилипла к нему и никак не может сдвинутся. Клара тихо дышит во сне, рот её приоткрылся, кончики пальцев подрагивают, словно бьет их несильный электрический ток.

Кларе снится Собор - огромный и гулкий. Под потолком залегли подвижные черные тени, между скамеек прячется мрак, от пола тянет леденящим холодом - кажется, если ступить на него босой ногой - в миг потеряешь все остатки тепла. Превратишься в ледяную статую с одной только морозной тишиной внутри.
Кларе снится высокий престол, на котором впору восседать королю. Алый витраж, который кажется ей кроваво-красным. Высокие двери, отделанные странные узорами. А ещё ей снятся девятеро, застывшие на коленях перед престолом, и она сама, распростершая руки над ними.
Ладони её хрупки и полупрозрачны. Видно на просвет, как под тонкой, сухой кожей, по синеватым жилам пробегает кровяной поток. Когда она раскрывает их - по пальцам словно прокатывается волна - одновременно и жар, и холод. Сама она не может, не имеет права судить. Только Тот, весть которого она назначена нести, может направить её руку.
Праведник получит исцеление. Грешник то, что причитается ему. Третьего не дано, и не она, Клара-Самозванка решает, кто свят, кто грешен, но та сила, что избрала её своим инструментом. Кто-то зовет эту силу Господом Богом. Кто-то называет Законом. Суть от этого не изменяется ни на йоту.
Клара раскрывает руки над склонившимися перед нею людьми - узнает их в тот же миг, как начинает движение. Светлые волосы Юлии. Искривленные усмешкой губы Грифа. Смертельная бледность Лары. Тяжелая, подавляющая мощь Старшины. Раскаявшиеся грешники, исключение из правил. Те, кому прикосновение не принесет мгновенной смерти, но лишь жизнь вечную и спасение для всех. Та сила, что ведет Клару, милостива к ним. Но само милосердие её жестоко.
-Виновны, - выдыхает Самозванка, блаженная воровка, перепачканная кровью чудотворица - Все вы виновны. Но всем вам будет даровано прощение.
Слова не её, но того, что течет через неё, и на мгновение вспоминается ей картинка из какой-то книжки - когда и видела её, если родилась на свет чуть больше недели назад! - слепая богиня правосудия, удерживающая в правой руке меч, а в левой весы. Она сама, простершая руки, выносящая приговор, удивительно похожа на неё. Ведь Клара-девочка слепа и нелепа, и ничего не может, но Закон, взявший её нити, решит за неё...

Клара просыпается от боли в затекшей шее. Проводит по ней ладонью, косится на часы. Те безжалостно показывают - шесть часов, утро над Городом, пора подниматься, одергивать юбку, спешить по делам.
-Они все виновны, - шепчет она сама себе вслух, по странной привычке, появившейся у неё в последние дни - Я не могу ошибаться, и сила моя не ошибется тоже.
В тишине сонного дома голос её - тихий шелест. Одиннадцатый день противостояния начинается, и немыслимо тяжело выбирать, а смотреть в глаза - ещё тяжелее.
Слепое Правосудие осудило
И ныне оглашает решение.

@темы: Фэндом: Мор. Утопия, Мор. Утопия: фэндом в целом

---

[Jane D. Ankh-Veos]

Название: На долгую память
Фэндом: Starman (DC)
Персонажи: Джон Вэйлор
Рэйтинг: PG
Категория: джен
Тема: Повешенный
Размер: 248

Почему толпа так любит зрелище казни? Хороший вопрос для обдумывания на эшафоте, ровно за один шаг в пустоту до смерти. Да, когда ты - один из многих, ты безнаказан и оправдан. Тёмная сторона одной души - зло, всех - естественная норма сложной человеческой природы. Такой уж ли сложной, в самом деле... Увы, отсюда, с деревянного помоста, хватает единственного взгляда на опьянённые предвкушением лица, чтобы понять: на самом деле она проста, как секрет крепкости морского каната, и низка, как неточно проведённая ватерлиния.

Благородных пиратов не бывает, это сказки для оторванных от далеко не сказочной реальности романтиков. Вэйлор знает это, несмотря на то, что до недавних пор мог бы считаться кандидатом. Безгрешным бы он себя не назвал. Честным и принципиальным - возможно, но какая честь у окровавленных клинков, награбленной добычи и портовых кабаков?
Как бы то ни было, в одном Чёрный Корсар уверен совершенно точно. Преступления, за которое его осудили на повешение, он не совершал.

Слова проклятия успевают достигнуть дальнего края толпы зевак даже раньше, чем тяжёлые сапоги повисают в воздухе. Волна ропота, впрочем, стихает так же быстро, как и распространяется - кому интересна предсмертная бессильная злоба преступника, уже затихшего в последней конвульсии?

Молодой город нагоняет траурную вуаль туч на пустеющую площадь. Он не сможет отпустить в мир иной ни одну из своих душ, постепенно становясь пристанищем призраков, нечисти и оккультистов. Пока не вынесут оправдание невиновному. Но справедливость не имеет свойства восстанавливаться быстро.
Ещё один виток клубка его тайн. Ещё один узел, распутать который будет куда сложнее, чем удалось завязать.

@темы: Starman (DC): фэндом в целом

---

[silver_autumn]

Название: Прощайте, и прощены будете
Фэндом: Сверхъестественное
Персонажи: Дин, Кастиэль
Рейтинг: G
Категория: джен
Тема: Суд
Раземер: 135 слов

Это просто – простить того, кто остался в памяти только воспоминаниями, кто наяву остался только смятым грязным плащом. Это просто – помнить только то, что хочешь помнить, если тебе не напоминают об ином. Это просто – простить того, кто уже никогда не вернётся.

Но когда Кастиэль появляется на пороге их номера, бледный и хрупкий без своего привычного одеяния, совсем не похожий на самозваного бога, который одним щелчком пальцев стирал с лица земли целые города, Дин почему-то забывает о том, что давно его простил.

Потому что за его спиной Сэм сдавливает правую руку чуть выше локтя, чтобы болью от раскрывшихся порезов прогнать дьявола. Потому что на экране лэптопа – очередная страница с личным делом Дика. Потому что карман около сердца жжёт старая фляжка Бобби, полная виски.

И Дин не находит в себе сил вспомнить, что Господь заповедовал всепрощение.

@темы: Фэндом: Supernatural, Supernatural: охотники

---

[D-r Zlo]

Название: "Теория эволюции"
Фэндом: "Алиса в Стране Чудес"
Персонажи: Чеширский Кот, Алиса
Категория: джен
Тема: Шут
Размер: 228 слов

текст

- Понимаешь, Алиса, - Кот ходил по листве земли, и каждая травинка его шерсти весело звенела колокольчиком, - устами младенца глаголит истина, так?
- Так, господин Кот, - вежливо отвечает Алиса. Начало ей уже нравится. Она ребёнок, и её устами глаголит истина. Стоп, но она же ошибается на уроках mutter? Значит, она не ребёнок?
- Безумцы похожи на детей, только взрослые, - продолжил Кот, сбивая лапок цветок и превращаясь в него сам; теперь на Алису смотрел цветочек с кошачьими глазами и широкой улыбкой, а также лепестками в виде ушек. – Ага?
- Да, господин Кот, - подтвердила Алиса, всё ещё не понимая, к чему же он клонит.
Кот вскочил на дерево, а под ногами Алиса почувствовала теплую кошачью шерсть вместо травы; она почесала землю, и была готова поклясться своими туфельками, что она урчит прямо у неё под ногами.
- А шуты – те же безумцы, только осмысленные, - изящно закончил Чеширский Кот. – Вот только и всего.
- Но, господин Кот, - возразила Алиса, зарываясь носиком в кошачью шерсть, - шуты не дети.
- Какая ты глупая! – смеётся Кот. – Это как эволюция. Смотри: дети – безумцы – шуты. Дошло?
- Дети-безумцы-шуты, - повторила мечтательно Алиса. – Синяя Гусеница обязательно б придумал стих. Дети-безумцы-шуты, под ногами растут коты…
Кот громко рассмеялся и исчез; цветочек вновь поднялся и в ушах поглаживающей его стебель Алисы зазвучали слова Кота:
- Алиса, я хочу посмотреть, как же ты повзрослеешь.

@темы: Фэндом: Мультфильмы компании Disney

---

[silver_autumn]

Название: Выигрыш, который опоздал
Фэндом: Сверхъестественное
Пейринг: Мэг/Руби
Рейтинг: PG
Категория: фэмслэш
Тема: Колесо Фортуны
Размер: 160 слов
Написано для Erynia

Когда Мэг вспоминает о Руби – это всегда кровь. Кровь на её руках и на остром ноже со сверкающим лезвием, кровь на руках Аластара, который похлопывал по плечу ученицу, кровь шестьдесят шестой печати.

Ещё это постоянный страх – страх, что отец вышвырнет Мэг за шкирку, потому что Руби справляется со всем планом намного лучше неё, страх, что Мэг превратится в очередное сырьё для своей сестры.

Страхом приправлено соперничество – за место подле отца, за благосклонность Лилит, за привилегии в будущем. Мэг отчаянно хочет надрать этой сучке задницу, она добирается до Винчестеров первой, она примеряет тушку Сэма, да только Руби отравляет его кровь, Мэг готовит почву, но Руби пожинает плоды.

Они выигрывают обе – Руби срывает последнюю печать, а Мэг остаётся жива.

Может быть, если бы они заменили взаимную ненависть чем-то другим, выигрыш удалось бы объединить.


Когда Винчестер отдаёт ей знакомый нож, среди воя адских псов и нестерпимого ангельского сияния Мэг чувствует только давно забытое тепло Руби, пальцы которой касались этой же резной рукоятки.

@темы: Фэндом: Supernatural, Supernatural: охотники

---

[Anakfer]

Название: Конец игры
Автор:  Anakfer
Фэндом: Vampire Diaries
Тема: Колесница
Объём: 186 слов
Тип: джен
Персонажи: Стефан, Клаус
Жанр: виньетка
Рейтинг: PG
Статус: завершен
Дисклаймер: Все права принадлежат телеканалу CW
Саммари: Стефан таки нашел способ, как можно избавиться от Клауса

- Я понял чего ты хочешь, Стефан, и я позабочусь о том, чтобы с реализацией твоего плана не возникло никаких проблем, а теперь вытащи меня отсюда, - прохрипел Клаус сплевывая кровь. – Чего ты ждешь, я ведь сказал, что позабочусь обо всем.
- Ты? Позаботишься? – на лице Стефана отразилась вселенская скука. – Клаус, ты так ничего и не понял. Я не прошу тебя, о чем-то позаботится, я говорю тебе о том, чем займусь я сам, пока ты, будешь гнить в этом коктейле из вербены и аконита.
- Да ты хоть знаешь, что я сделаю с тобой и всеми твоими близкими, когда выберусь отсюда?! – Желтые глаза древнего пылали яростью и злобой, он хотел разодрать в клочья этого мальчишку, который сумел заманить его в ловушку.
- Разумеется знаю - ничего, ведь ты никогда отсюда не выберешься, друг мой. Прощай, Клаус, мы больше никогда не встретимся. - Стефан бросил последний взгляд на того, кто разрушил всю его жизнь и направился прочь от колодца, который теперь стал тюрьмой самому могущественному из вампиров.
Выйдя из подземелья Стефан посмотрел на солнце и довольно улыбнулся - игра наконец-то была закончена, теперь он мог снова начать жить.

@темы: The Vampire Diaries: фэндом в целом, Фэндом: The Vampire Diaries

---

[silver_autumn]

Название: О силе и слабости
Фэндом: Сверхъестественное
Персонажи: шериф Миллз
Рейтинг: G
Категория: джен
Тема: Сила
Размер: 300 слов
Предупреждения: смерть персонажей, возможный ООС
Написано для Sautille

Если бы у неё спросили, в чём её слабое место, Джоди Миллз грустно усмехнулась бы и сказала:

- В силе.

И вернулась бы к своей початой бутылке виски, оставив вопрошающего в недоумении.


Когда-то давно её муж купил три участка на кладбище – он вообще был расчётливым, всегда думал о будущем. Сейчас над аккуратно подровненной землёй возвышается один простой и изящный памятник, на котором прикреплена фотография улыбающейся семьи. Она часто приходит сюда, садится на зеленеющую траву и смотрит, смотрит до боли в глазах – и ничего не чувствует.

Чуть дальше на том же кладбище есть ещё одна могила – там выбиты слова на простом чёрном граните, и кроме них – нет больше ничего, только жестокие цифры. Туда, кроме самой Джоди, приходят только два человека с глазами стариков. Туда Джоди не приносит цветы, ей почему-то кажется, что старый добрый Джонни Уокер будет лучшим подарком.

На работе ей восхищаются – не в открытую, но достаточно откровенно для того, чтобы она об этом знала. Потерявшая всех родных женщина, пережившая кошмар восстания мертвецов, и всё равно – приходит каждое утро, улыбается, приносит пироги именинникам в участке, знает каждого в городке по имени и никогда не срывает злость и боль на задержанных, как некоторые.

Это, наверное, должно было бы льстить, нет?

Вечерами Джоди включает телевизор, радио и старенький компьютер – просто для того, чтобы в доме не стояла мёртвая тишина. Она проглядывает сводки новостей, в которых снова сообщают об участившихся странных смертях, и иногда лениво размышляет, что произойдёт раньше: мир полетит в тартарары, или всё-таки она успеет занять своё место рядом с прахом мужа и сына на заранее выкупленном участке кладбища.


- Что это значит? – спросил бы тот, кто интересовался слабостью шерифа.

- Я разучилась чувствовать, - улыбнулась бы шериф Миллз. А потом сделала бы последний глоток, нацепила на пояс свой значок и выехала на очередной вызов.

@темы: Фэндом: Supernatural, Supernatural: охотники

---

Чакравартин

[Findor Carias]

Название: Чакравартин.
Фэндом: Bleach: арранкары
Персонажи: Барраган Луисенбарн
Рейтинг: PG
Категория: джен
Тема: Император
Размер: 467 слов

сам текст

Империи строятся на крови.
Удобен ли твой костяной трон, повелитель? Радостно ли пить вино из черепа поверженного врага? Не слишком ли тяжела корона?
Нет, не слишком. Да, радостно, пожалуй. Без сомнения удобен. Седая голова не клонится вниз, власть в ещё крепких руках - пойманной птицей трепыхается. А под ногами - зола.
Слишком много крови, пресытилась ей земля, не взойти новой жизни из брошенных семян.
Владыка может казаться сколько угодно благородным и сильным, но какой из этого прок, если зарытые в землю грязь и слабость отравляют пашни, леса и реки - а, значит, и народ?
Певцы и сказители приписывают знаменитый неурожай в земле Орхоменской козням царицы Ино. Она, мол, испортила семена, предназначенные для посева. Но разве не от царя зависит благополучие его родины? Разве сакральный владыка - не источник
радостей и бед страны? Священны не короли и не знаки их мощи, не законы, меняющиеся за какую-нибудь сотню лет. Священна королевская кровь, соединяющая прочной нитью порядок и хаос. И тот, кто ожидает от других служения а сам служить не
намерен, обречён не менее, чем отдающий всю кровь разом. Рано или поздно, земля устаёт носить жестоких Афамантов, и тогда - тогда конец. Рушатся престолы, хищно лязгают челюстями гильотины, громыхает порох и прах возвращается к праху.
Для привыкших попирать тяжеленными калигами народы, может быть либо всё - либо ничего. И ничем их правление и заканчивается - неизменно, неотвратимо. Ведь целый мир в руках не удержать.
Славься, император пустого места.
Может, ты - древний, с пергаментной кожей - по другому просто не можешь. Не ты один когда-то верил в необходимость поить поля кровью. И в череде променявших истинное величие на позолоченное кресло ты не первый и далеко не последний. Ты
просто устал - ведь века намного тяжелее любых корон. И непобедимое время смеётся над старым, сморщившимся конунгом. Топор, когда-то отрезавший прошлое за твоей спиной, теперь может лишь отсрочить неизбежное. Бросить в пасть времени
других - вместо тебя. Но неизбежность эта уже почти желанна, почти манит возможностью наконец-то отдохнуть. Снять калиги и венец, и посмотреть, как у кого-то другого водой меж пальцев утекает жизнь, пока он пытается удержать золотой венец. Со стороны эта игра совсем детской кажется.
Мёртвый император изгоняет со своих земель жизнь. Живые императоры поят Гею-Ёрд-Притхиви не чужой - собственной кровью. Надолго не хватает.
Но всё кончается, неодолимая сила эроса снова победит танатос. Закостеневший порядок треснет по швам, расколется и выпустит из чрева Великой Матери титанов. И зелёный плющ со временем оплетёт твой трон, а корону унесёт река. И твоя
кровь... да, королевская кровь будет единственой жертвой, которую примет Земля чтобы утолить жажду.
До тех пор, конечно же, пока всё не начнётся сначала. Меняются лица - а маска власти одна. Люди, увы, не научились ещё жить без повелителей. И только когда исчезнет нужда в законах, исчезнет и беззаконие правителей.
А пока - священная королевская кровь, отрава и источник жизни, окропляет землю.

Примечания

Примечания:
Чакравартин - "Колесовращатель", в буддизме - нарицательное название идеального великого правителя. Здесь используется иронии ради.
Калиги - римская солдатская обувь, у рядовых солдат простые полусапоги, покрывавшие голени до половины; у высших чинов они украшались серебряными или золотыми гвоздями. Отсылка к Калигуле, если что.
Ёрд, Притхиви - одни из имён Земли у скандинавов и индусов соответственно.

@музыка: Алиса "Звезда свиней"

@настроение: колесо, вертись на стальных шипах...

@темы: Фэндом: Bleach, Bleach: арранкары

---

Летучий Голландец

[Findor Carias]

Название: Летучий Голландец.
Фэндом: Bleach: арранкары
Персонажи: Финдор Кариас
Рейтинг: PG
Категория: джен
Тема: Звезда
Размер: 514 слов

сам текст

Он недостижим, он слишком далёк для смертных - Южный Крест, безразличное твоё созвездие.
Единственный маяк, который никогда не подведёт.
Бессмысленное скопление угольков на небе.
Что-то охраняет этот костёр, какие ответы на неисчислимое множество вопросов?
А вопросов много, слишком много, и тесно им в одной голове. Не будь этой горстки звёзд высоко над миром - с ума от них сойти можно было бы. Мир зыбок, непрочен как поверхность морская, мутен - будто кто ил у берега взбаламутил.
Извивается, за хвост сам себя кусает. И скользкий, словно угорь - не ухватишь.
Можно ждать милости стихии, благоприятной погоды. Тогда солнечные блики играют на сонных волнах, пронизывают толщу воды чуть ли не до самого дна, ветер сговорчив - готов гнать корабль от Рака до Козерога, если надо.
Да только - кто же настоящие сокровища на виду прячет? То, что ты ищешь, укрывают промозглые ночи, сторожат шторма, Симплегады охраняют. Разгадки не могут находиться под носом, только за семью печатями, за девятым валом. Да только там - никаких звёзд, даже родного Южного Креста-Перекрёстка. А как быть без звёзд? Плыви, куда хочешь - да некуда. Компас? Да незачем он, когда во все восемь сторон - наглухо замурованный бессмысленностью тупик.
Разрезать бы непроглядную мглу узкой саблей, рассечь волны - что там, внизу? Но не умеет этого холодная сталь. Вместо неё - корабль. Крепкий, маневренный - на таком не то что в открытое море в грозу выходи - любой океан пересекай, на выбор. Даже если существует тот самый Океан, который, говорили когда-то, Ойкумену опоясывает. Распорет свинцовую гладь, прошьёт туман, что твоя игла.
До Мыса Доброй Надежды - донесёт. Не может не. И дальше.
Южный Крест, Южный Крест, поспеши - неровен час, и тебя догонят!
Разделены небо и земля, правда и ложь, ночь и день, суша и морской простор - и ты, презирая полутона, признаёшь только победу или окончательное поражение. Вперёд, вперёд, заполняя белые пятна на карте и прогоняя Скилл с Харибдами за границы реальности. Всё познаваемо, всё измеряемо и достижимо - завершается эпоха великих географических открытий.
И кто бы в этом бурном семнадцатом веке уловил смех нереид среди грохота пушек? Кто бы понял, что - да, многое достижимо, но дорога лежит в сумеречных полутонах,на тонком лезвии между "да" и "нет"?
Ван Страатен не меняет курса. Он ругается сквозь зубы и бросает вызов стихии, которой мог бы быть братом, а не врагом. Длинное, пузатое судно - клинок в его руке, разделяющий бесноватые волны, прорубающий путь...
Куда? Капитан давно забыл. Впереди - только один враг, грозный и непреклонный, коронованный штормами.
Мыс Доброй Надежды... нет, Мыс Бурь.
Любое отступление от избранного пути, прямого как лезвие меча - капитуляция перед врагом. Значит - запретить себе даже думать об этом.
Ну, держись, Мыс Бурь. Держись!
Жребий брошен. Iacta alea est.
И когда уже поздно поворачивать назад, тяжеленный флейт швыряет как щепку, и команда во всю глотку клянёт тебя на десятке языков, упрямая злость и - впервые за долгое время - страх захлёстывают тебя с головой.
- Я обогну этот чёртов мыс, даже если придётся плыть до второго пришествия!!!
И слова услышаны, и - время останавливается.
И разрезает свинцовую гладь Летучий Голландец. Курс - на невидимые звёзды Южного Креста.

Примечания

Примечания:
Флейт - голландское парусное судно.
"...от Рака до Козерога..." - имеются в виду тропик Рака и тропик Козерога. Две из пяти основных параллелей, отмечаемых на картах Земли. Находятся на наиболее северной и, соответственно, наиболее южной широте, на которой солнце в полдень может подняться в зенит.

@музыка: Птица Си "Летучий Голландец"

@настроение: Я обогну этот грёбаный мыс...

@темы: Фэндом: Bleach, Bleach: арранкары

---

Слово устремлённого к свету

[Findor Carias]

Название: Слово устремлённого к свету.
Фэндом: Bleach: арранкары
Персонажи: Заэль Аполло Гранц
Рейтинг: PG
Категория: джен
Тема: Смерть
Размер: 412 слов

сам текст

Бабочка из кокона вырвалась - мятая, без сил совсем - но крылатая. И совсем скоро она оставит позади ошмётки тонких нитей (погребальных бинтов. Мумия, иссушенный, воняющий уксусом каркас не оконченного и не сумевшего начаться заново бытия. Как тебе понравилось быть Усиром, насекомое?). Совсем скоро её начнёт манить приторная пыльца, сладкая до оскомины (а пахнешь ты всё равно почему-то столом для бальзамирования трупов или лечебницей, сладкий мой).
Старая жизнь увяла и развалилась ненужными остатками куколки, новая (пос-лед-ня-я) - только начинается. Тело-Сах омыто водами Нила и готово к возрождению.
Бабочка, пожалуй, красивее гусеницы. И свободнее - узорчатые крылья несут её сквозь короткое лето (Гордись полётом, насекомое, гордись тошнотворной сладостью на хоботке). Но она, вырвавшаяся из могильного плена, сама собой очарованная, исчерпала все свои жизни и не сумеет больше измениться. Застывшая, засушенная красота.
(Смотри, беспечный клоун в ярком гриме. Не окажись на булавке в коллекции какого-нибудь энтомолога. Булавки - это больно, как бы красив ты ни был.)
Раз сменив неуклюжесть на крылья, так просто решить, что достиг вершины, не так ли? Разве не безупречно витражное стекло крыльев, разве беспечная Ба не знает всех имён и всех заклинаний,которые могут понадобиться в пути?
(Даже маленькое мотыльковое сердце может оказаться тяжелее пера Маат. Сможешь ли ты перед Судилищем обьявить трижды, что чист?
Не верится. Кровь на белом, и сладкий запах тлена, и гусеница внутри цветка-махаона.
Так легко видеть грязь чужую, так трудно - собственную. Не так ли, росянка ты моя летучая, бабочка, расцветшая на гибком стебле?)
Наивность новорожденного, знания прошедшей множество жизней и смертей души. Будущее - роскошь, доступная только небезупречным, но ты вспомнишь об этом слишком поздно. Теперь - теперь у тебя есть никогда не заканчивающееся сейчас. Летний день, которому давно пора смениться ночью (Солнце сожжёт тебя, и ты будешь умолять о прекращении пытки. Но поздно, энтомолог превратившийся в жертву сам выбрал свой яд).
Насекомое садится на череп. Всё-то ему интересно - кроме жизни. И пыльца уже не привлекает: как же, грязная, липкая. Но, как ни старайся, как ни запирайся в стерильности - запах мумии всегда с тобой, неотлучный страж и психопомп. Не он за тобой следует - ты за ним. Под лёгкий шорох крыльев - в никуда.
Невозможно отпустить себя из медовых обьятий чистоты смерти, и текучесть перемен застывает, кристаллизируется - смола, янтарь, самая прекрасная из возможных темниц.
Шёлком сквозь игольное ушко тянется время, но янтарь в золотой оправе не разбить никогда.
"Чжуан Чжоу увидел себя во сне бабочкой..."
А бабочке - снится ли, что она - Чжуан Чжоу? Что скажешь?
Ничего. Желанный конец ещё неблизко.

примечания

Примечания:
Сах -священное тело умершего жителя Та-Кемет (древнего Египта), омытое водами Нила.
Ба - одна из душ жителя Та-Кемет (древнего Египта), жизненная сила человека; сокол с человеческой головой. Когда Ба покидает тело, наступает смерть4; когда возвращается к мумии — умерший воскресает для вечной жизни в Дуате. Именно поэтому и нужно бальзамировать мёртвое тело: чтобы сохранить его для Ба.
Усир - Осирис.

@музыка: Башня Rowan "Сиреневое пламя"

@настроение: чист?

@темы: Фэндом: Bleach, Bleach: арранкары

---

[Сехмет]

Название: Все, что я захочу
Фэндом: Watchmen (скорее комикс)
Пейринг: Комедиант/Роршах
Рейтинг: PG-13/R
Категория: слэш
Тема: Колесница
Размер: 100 слов
Предупреждения: возможно ООС, даб-кон, ПВП
написано для Hendera

– Я никому не должен. Делаю что хочу, – на самом деле, Комедиант не хочет ничего, но бросается на Роршаха, просто чтобы подтвердить свои слова.
Он зажимает ему рот ладонью, задирая маску, Роршах мотает головой, кусает его пальцы, но не вырывается, и Комедиант наваливается на него всей тяжестью, запускает руку ему между ног. Он не чувствует брезгливости делая это, только раздражение.

От Роршаха пахнет как от бродячего животного, он продолжается кусаться, у Комедианта никак не выходит кончить, и он просто вытаскивает.

– Если однажды решил стать героем, должен быть героем, – повторяет Роршах эту чертову фразу, которая так взбесила Комедианта.
Будто она что-то значит.

@темы: Watchmen: фэндом в целом, Фэндом: Watchmen

---

[Сехмет]

Название: Она – сеть, и руки ее – силки
Фэндом: Watchmen (скорее фильм)
Пейринг: Салли/Роршах
Рейтинг: PG-13
Категория: гет
Тема: Императрица
Размер: 100 слов
Предупреждения: возможно ООС, UST
написано для Talie

У нее большие, мягкие груди, Салли подается вперед, и он мог бы их коснуться, возможно она даже хочет, чтобы он их коснулся, поэтому и выставляет их напоказ.
– Нравятся? – спрашивает она, касаясь накрашенными ногтями голой кожи. Вальтеру они нравятся, но Роршаху – нет, он не обращает внимания на заигрывания женщин, остается выше простых желаний плоти. – Хочешь их потрогать?
Она пьяна, и это вызывает отвращение у Роршаха, он ненавидит женщин, предлагающих себя мужчинам, будто какой-то товар, он не может забыть мать Валтера Ковача, или не может не думать о том, что ему не предложит такого ни одна женщина, которую он способен по-настоящему захотеть.

@темы: Watchmen: фэндом в целом, Фэндом: Watchmen

---

[silver_autumn]

Название: С последним ударом
Фэндом: Сверхъестественное
Персонажи: Эми, Дин
Рейтинг: PG
Категория: джен
Тема: Справедливость
Размер: 100 слов
Предупреждение: смерть персонажа; формально кода к 7.03

Нож, направляемый опытной, уверенной рукой, входит прямо в сердце, рассекая тонкую, ненадёжную преграду плоти. Она хватает воздух ртом, как будто пытается удержать в себе последние капли жизни, исчезающие в ледяном железе лезвия.

На секунду она думает о том, что чувствовали все те, чьи жизни крала она. На секуду она задумывается о том, была ли столь милосердна к своим жертвам – Дин забирает её жизнь одним ударом, а она оставляла им боль и ужас.

Сильные руки бережно опускают её на кровать; Эми не чувствует своего тела – только лезвие в груди и шершавые ладони.

И только когда за полупрозрачными занавесками мелькает маленькая знакомая тень, её сердце взрывается болью с поледним ударом.

@темы: Фэндом: Supernatural, Supernatural: охотники

---

14/22

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: К чёрту часы!
Фэндом: Heart nо kuni no Alice
Персонажи: Эйс/Джулиус
Рейтинг: PG
Категория: романтика, слэш, юмор
Тема: 09 - отшельник
Размер: 481 слово

Когда валет пришёл, Джулиус занимался всё тем же делом, которое отнимало у него часов двадцать в сутки – ремонтировал часы. О, как же Эйс иногда ненавидел их! Все эти шестерёнки, крепления! Все эти практически одинаковые формы, это дурацкое тиканье! А всё дело в том, что часы отнимали у него Джулиуса, как и отнимали его собственную душу, оставляя вместо неё лишь багряные разводы. Часовщик же постоянно возился с ними, разбирал, перебирал детали и собирал снова. Он ставил их в приоритет, уделял им столько времени, сколько никогда бы не уделили ему, Эйсу.
Мечник облокотился о дверной косяк, задумчиво следя за каждым движением друга. Как бы не ненавидел валет часы, но наблюдать за работой Монрея ему очень нравилось. Это успокаивало, отвлекало от проблем и дурных мыслей. Как вдумчиво, не торопясь рассматривал Джулиус каждую деталь. Любовно протирал крышечку, подводил стрелки, точно сверяя время. Когда попадалось что-то особо сложное, часовщик хмурил лоб, отчего у него давно появилась парочка морщин. Какими же красивыми были его руки! Эти тонкие длинные пальцы будто были созданы специально для ремонтирования часов. Да, и не только для этого…
Но хорошенького понемногу. Пора напомнить о своём присутствии!
-Эй, трудяга! Меня поприветствовать не хочешь? – позвал он друга.
-Ну здравствуй! – мрачно отозвались ему. Монрей даже не вздрогнул, хотя определенно точно не заметил появление Эйса.
-Эй, что за нерадушное приветствие любимого? – на подобные встречи друзья обычно обижаются, но не валет – он то ведь знал, что его приятель мрачный отшельник-молчун.
-Иди ка ты во дворец! А у меня ещё дела, - обласкал «любимый».
-Во дворце не интересно и я соскучился! – Эйс улыбался как всегда обворожительно, тая в глубине глаз хитринку.
-Ничем не могу помочь, - Джулиус устало снял очки, потёр переносицу и водрузил их обратно.
-Вот не удивительно, что от тебя люди шарахаются – с твоим-то дружелюбием! - мечник перестал подпирать дверной косяк, медленным шагом направившись к Монрею. - К чёрт часы, иди ко мне! – распахнул свои объятия Эйс. Его смерили не добрым взглядом.
-Ну вот опять. Чем на этот раз недоволен?
Ему ответили гордым молчанием.
-Ах, помешал одиночеству? Или пришёл не в то настроение? Или что-то не то сказал? А может, ты хотел видеть не меня? – полусерьёзно-полушутя. – Тебя никогда не поймёшь! С такими то запросами красной королевой должен был стать ты, а не Вивальди! Ах, ваше величество! За что вы так не милостивы? – и валет, клоунничая, поклонился.
От него быстро отвернулись, показывая этим всё своё пренебрежение и презрения к такому ничтожному шуту. Но разве это Эйса остановит? Он мгновенно подошёл, обняв сзади своего приятеля.
-Я устал, я хочу любви! – пропел совратитель на ушко часовщику, после чего сразу начал коварные поползновения руками. – Не злись. Я и правда очень соскучился. А дел у тебя, как и у меня, полно. Так зачем терять время?
-Э-э-эй! Эйс, ты куда полез! – Монрей предпринял попытки к сопротивлению, которые заранее были проиграны. – У меня ещё работа! Отпусти, мучитель!
-Отлично! Значит поработаем вместе! – весело констатировал валет, прикусывая кожу на шее Джулиуса. Уж они то поработают сейчас!

@темы: Фэндом: Heart no Kuni no Alice

---

[Седая Верба]

Название: Песни вод
Фэндом: Angel Sanctuary
Персонажи: Габриэль, Михаэль, Рафаэль, Уриэль
Рейтинг: G
Категория: джен
Тема: Умеренность
Размер: 777 слов
Предупреждения: ООС
Disclaimer: все права принадлежат Каори Юки.

Спасибо моему доброму другу  [...Soulless...] за поддержку и самоё своё существование. С днём рождения.

Цепи бывают разные. Бывают – что каждое звено толщиной в кулак, а бывают и тоньше шёлковой ленты. В мире, неуловимом глазу человека, никого не удивит, что вторые – прочнее первых. Чего уж говорить о тех цепях, что неразличимы даже острым ангельским взором? О тех, что куются не на века, но на целые мириады лет самим Господом Богом, делая не только сады и кущи воздушного простора Брии, но и весь обитаемый мир тесным для четверых, чьи жизни останутся связанными до скончания дней Вселенной?
Брия и в самом деле тесна для того, чтобы вместить четырёх стихийных ангелов разом. Но Двенадцать Зодиакальных упорно настаивают на том, что их нельзя разделять.
Михаэль думает, что рано или поздно Двенадцать об этом пожалеют. Например, если эта несносная девчонка ещё раз…
Мысль обрывается плеском воды.
- Да прекрати ты уже!
Михаэля давно называют Гневом Господним, огненным мечом самого Бога. Гнев и правда владеет его душой чаще, чем это приличествует, но противостоять жаркой необоримой волне выше мальчишеских сил – куда проще покориться ей, последовать её тяжеловесному стремительному бегу. Пламя в гневливых глазах Михаэля не всегда несёт свет. Иногда в расширенных зрачках отражаются чёрные глубины самой жгучей ярости.
Маленькая Габриэль смотрит на своего брата в Божественной силе без капли страха. В её глазах вообще, кажется, ничего не отражается – ни боязни, ни негодования, ни злости. Ни даже злорадства – в ином случае Михаэль уже бы давно ударил, не обращая даже внимания на то, что перед ним девчонка. Но у Габриэли в глазах – пустая холодная синева. А в руках, как и прежде, журчит ручеёк. Бешеный огонь внутри у Михаэля жжётся, жжётся так сильно, что кажется, будто он и сам сейчас вспыхнет – от кончиков рыжих волос, торчащих во все стороны языками пламени.
Лицо Габриэли – в рамочке бледно-лазурных сизоватых локонов, словно выточенных из тонкого, как кружево, льда – остаётся отрешённо-спокойным. Она знает, что Михаэль не увидит в её взгляде милосердной жалости. Он о ней никогда не слышал. Как не слышал – и не слышит сейчас – тихой баюкающей песни: тысячи духов поют о недостижимых глубинах, пребывающих в незыблемом покое.
Царица вод земных и небесных ведает – Михаэль не услышит и не поймёт. А когда ты чего-то не понимаешь – ты злишься. Габриэль продолжает хранить смутную надежду на то, что дивные голоса достигнут слуха повелителя пламени, пусть со стороны она сама будет казаться чудачкой, играющей с родничком.
- Мика, прекрати. Сядь лучше.
У Рафаэля в голосе – безмятежность и простота. Старшие ангелы говорят, что его дар врачевания – сама Благодать, данная Господом, в которой воплотилась вся Божественная любовь к неразумным детям. Никто даже не удивляется, что Благодать и Гнев ходят об руку друг с другом: Двенадцать сказали, что это Господень Замысел.
Рафаэль много умнее друга – ветер о многом нашёптывает своему повелителю, который способен уразуметь, чем именно окончится столкновение двух ангелов, обладающих силой, дарованной им Создателем. Рафаэль уже видел достаточно – он знает, что даже его дар не сможет обратить всех последствий. Порой в его глазах – светлых, хрустально-серых, как небо в ветреный день – отражается неуёмная тревога.
У Габриэли глаза тоже светлые, но свет в них совсем иной: всё равно что смотреть на солнце сквозь толщу воды. Такая сила, что даже сердце щемит. Это-то и вселяет в разум Рафаэля тревогу: он знает, что вода рано или поздно гасит неуёмное пламя, и это заставляет его судорожно оглядываться на друга.
Разумения Рафаэля хватает на многое, но далеко не на всё. Он тоже видит всего лишь чудачку, льющую едва ли не из пустого в порожнее – неровен час, про себя наречёт её сумасшедшей. Габриэль знает, что даже его чуткого слуха, способного различить тонкий посвист свежего ветерка, не достигают песни о сверкающих брызгах, что дробятся в солнечном свете на мириады маленьких радуг. Рафаэль с тщательно скрываемой тоской слушает голос ветра, который шепчет ему про свободу и простор, но не понимает, что искать всё это нужно внутри, а не вовне. Он не понимает, что именно делает Габриэль. Не понимая чего-то, рано или поздно начнёшь этого опасаться.
Уриэлю незачем вмешиваться в ссору, тем более, что и ссоры никакой уже и нет. Ему, Небесному Судье, известно, что воздастся Михаэлю за гнев, а Рафаэлю – за миролюбие. Что до чудачеств Габриэли – то они не касаются его, пока не хулят Господа.
У Уриэля сумрачный взор, а лик его тёмен. Бог уготовал ему сложную судьбу – Габриэли об этом пропели капельки влаги, что, проливаясь мимо подставленных чашечками ладоней, спешно бегут сквозь плодородную почву напитать жизненной силой райские кущи Брии.
Уриэлю не надобно знать свою судьбу. Он отводит взгляд тут же, как только на глаза попадается бледное лицо Габриэли.
Когда ты чего-то не понимаешь, проще сделать вид, что этого нет.
Габриэль знай себе забавляется с родничком, чьи воды струйками перетекают из одной маленькой ладошки в другую. Песня вод ласкает ей слух, а то, что понимает эту песню лишь она, даёт ощущение причастности к тайне, которую Бог доверил только ей.

@темы: Angel Sanctuary: фэндом в целом, Фэндом: Angel Sanctuary

---

[Fausthaus]

Название: Это желание мое
Фэндом: Ромео и Джульетта
Персонажи: Эскал, Валентин
Рейтинг: PG-13
Категория: джен
Тема: Дьявол
Размер: 1111 слов
Предупреждение: AU
Дисклеймер: персонажи созданы не мной

С некоторых пор дворец веронского правителя жители города старались обходить стороной. Те редкие смельчаки, которых лишь крайняя необходимость заставляла посещать дом принца, старались как можно быстрее покинуть его, не выдерживая отстраненного и холодного взгляда Эскала, которого отныне видели только в черном. Впрочем, все чаще вместо герцога появлялся Валентин, который с присущей ему рассудительностью решал все насущные вопросы, связанные с обычным течением жизни города. И только его сейчас видели жители Вероны за пределами дворца Эскала, и никто более из домочадцев принца на улицах города не появлялся. Даже на отпевании Париса лишь младший брат погибшего Меркуцио молчаливой тенью стоял у дверей церкви, напоминая о том, что и этот умерший был родственником всемогущего Эскала.
И сегодня, как только были решены последние торговые вопросы, купцы поспешно покинули дом принца, попытавшись лишь выразить Эскалу свои соболезнования в связи со смертью сразу двух его родственников, которые принц выслушал с мрачным и непроницаемым выражением на лице, не сказав ничего в ответ.
День клонился к закату, и в доме воцарилась уже привычная домочадцам герцога, но совершенно невозможная совсем еще недавно тишина. И даже слуги все реже видели Эскала, который в последнее время не разрешал никому тревожить свой покой. И редко кто осмеливался что-либо у него спросить, даже если дело не требовало более отлагательств. И никто не знал, станет ли когда-нибудь в этом доме все как прежде.
После завершения приема герцог вернулся к себе, не проронив ни слова и даже не взглянув на торговые договоры, врученные ему купцами. После смерти Меркуцио Эскалу казалось, что все вокруг него скрылось за туманной пеленой, за которой ничего нельзя было разглядеть. Совсем недавно весь мир играл яркими красками, но спустя мгновение все вокруг потемнело. Краски поблекли, небо приобрело серый преддождевой оттенок, а ливень, который, как будто, вот-вот начнется, никогда не сможет закончиться. Герцог сжал руки в кулаки. Казалось, от нехватки воздуха внутри сейчас все разорвется.
- Дядя! – Эскал обернулся на знакомый голос.
- Как ты, Валентин?
- Вы должны отдохнуть, дядя, - младший брат Меркуцио выглядел так, будто ничего особенного не случилось, только покрасневшие веки выдавали недавние слезы.
- Я ценю твое беспокойство, но мне в первую очередь интересно узнать, стоит ли мне тревожиться за тебя.
- Не стоит, - Валентин покачал головой. - Вы можете быть спокойны за меня.
- Я рад это слышать.
- Но я никак не могу привыкнуть к мысли, что больше никогда не услышу его голоса, не спрошу у него, как он провел день, не увижу его улыбки… Его настоящей улыбки, которую никто кроме нас не видел! – тело Валентина словно на миг свела судорога, но уже через мгновение юноша вновь выглядел как обычно. – Я стараюсь смириться с тем, что тогда произошло. Я знаю, что лишь время поможет мне чувствовать не так остро ту боль, что навсегда поселилась в моей душе. А память никогда не позволит мне забыть моего брата.
- Я до сих пор жду, что он войдет в эти двери, Валентин, - голос герцога был еле слышен. – Я так хочу его вновь увидеть.
- Я знаю это, дядя. Еще долго мы все будем ждать его возвращения. Я всегда верил в разум, но сейчас мне не достает слепой веры, которой обладал Ромео Монтекки. Хотя его судьба все же доказывает мою правоту.
- Вера крайне ненадежное подспорье, - Эскал нахмурился. – Я всегда предпочитал действовать, а не бессмысленно мечтать, веря в то, чего никогда не произойдет.
- И вы всегда говорили мне, что следует держать свои желания под контролем, дядя, - вдруг проговорил Валентин. – Но что делать, если одно из них не дает покоя, живет во мне и с каждым днем становится лишь сильнее. И я не могу больше ему сопротивляться! – последние слова юноша буквально выкрикнул, а маска, под которой он привык прятать собственные мысли, слетела с лица, будто ее никогда не было. – И что же мне делать с этим? Это желание словно разъедает меня изнутри, как если бы я проглотил яд. Оно как отрава - лишает меня всех радостей и всё вокруг кроме него становится бессмысленным. И самое ужасающее заключается в том, что я сам не хочу больше ему противиться.
- Ты должен сделать то, чего так сильно желает твое сердце.
- Что? – Валентин замер на месте, на миг словно разучившись говорить. – Разве вы думаете, что я могу настолько забыться? Забыть все, чему вы меня учили с рождения? Отбросить в сторону все, что составляет мою жизнь?
- Да, я хочу, чтобы ты один раз забыл все, чему я тебя учил. Не думай, что я не понимаю, о каком желании ты сейчас говоришь, - Эскал говорил настолько спокойно, что сейчас это спокойствие даже Валентину внушило страх. – И я хочу, чтобы ты осуществил свои мечты. Я хочу, чтобы ты отомстил. Я тоже желаю обрести покой, Валентин. Но это невозможно, потому что я виновен в том, что недавно случилось в моем городе. Я слишком долго старался не обращать внимание на то, что происходило вокруг меня, предпочитая не думать, к чему все идет. Я и так прекрасно знал, что однажды все закончится очередными смертями. И я бы солгал тебе сейчас, если бы сказал, что подобный исход расстроил бы меня. Но я не мог предположить, что чужая вражда отберет у нас Меркуцио. – Эскал ненадолго прикрыл глаза, словно предзакатные солнечные лучи, бьющие в окно, внезапно ослепили его. – Если я хотя бы один раз подумал о подобном, я остановил бы всех, даже если мне пришлось бы уничтожить эти проклятые семейства.
- Но я все еще могу это сделать, мой принц, - темные глаза Валентина опасно блеснули, - Монтекки и Капулетти однажды могут вспомнить о своем противостоянии, у них для этого есть еще больше причин, чем было ранее. Их следует остановить сейчас, чтобы больше не умирали те, кто нам дорог.
- Валентин…
- Да, дядя, - юноша внимательно смотрел на Эскала, не упуская ни одного его движения.
- Теперь ты и только ты – мой наследник. Мы потеряли слишком много, чтобы не задумываться о будущем. И я не желаю больше слышать о Монтекки и Капулетти в связи с очередной их стычкой, которая обязательно произойдет, как только они сумеют думать о чем-то, кроме своего горя. И я хочу, чтобы ты узнал каково истинное наслаждение от исполненного желания. Но больше никогда ты не сумеешь вновь узнать это чувство, если ты действительно любишь меня и помнишь то, чему тебя учили в этом доме. Но сейчас… Сейчас делай то, чего желаешь больше всего на свете. И меня совершенно не интересует, сколько еще человек отпоет в своей церкви брат Лоренцо.
- Я сделаю все, чтобы хотя бы на миг вы стали такими, как были прежде. Я верю, что мой брат желал бы этого. Я знаю, он любил вас гораздо сильнее, чем все вокруг, и даже вы, считали, но иногда он так боялся собственных чувств. И я сделаю все, чтобы он наконец-то обрел покой, а виновные в его гибели больше не сумели причинить нам боли.

@темы: Romeo and Juliet: фэндом в целом, Фэндом: Romeo and Juliet

---

13/22

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Название: Завтра будет казнь
Фэндом: Heart no Kuni no Alice
Персонажи: Вивальди, Алиса
Рейтинг: G
Категория: POV, виньетка
Тема: Маг - 01
Размер: 530 слов

Завтра будет казнь. Красную королеву красного царства поведут к красной трибуне, где палач, весь в красном, окропит красным свой топор.
Это завтра. А сейчас…
Я получила то, что хотела. Последние желание – тишина и умиротворённость.
Задумчиво рассматриваю свою комнату, вспоминая и запоминая. Мысленно, я попрощалась уже со всем окружающим, кроме неё. Сколько слёз она видела, сколько переживаний! Моя темница, моя отдушина. Тяжело ли мне расставаться с ней? Ни капельки.
Рядом спит милое создание, положившее свою голову ко мне на колени.
Девочка. Подросток. Нет, уже леди. Красивая, добрая и немного своенравная. Освещающая своим сердцем всё королевство.
Она ничего не знает.
Опечалится ли, когда до неё донесут весть о моей смерти? Или может ей будет всё равно?
Мне так хочется посмотреть на её выражение лица! Представляю удивлённо распахнутые голубые глаза, приоткрытый ротик. А после… Впрочем, какая разница? Ведь я этого всё равно не увижу.
Осознаю, что машинально глажу девочку по голове. Немного грустно. Ведь я рядом с неё в последний раз.
Мерное дыхание, закрытые глаза, расслабленное выражение лица с тенью улыбки. Маленький ангелок. Внешне, уж точно. Может, именно это чудное создание и стало вестником моей смерти. Кто знает… Для чего судьба забросила её в этот мир? Подарить нам счастье? Или же наказать за грехи? А может быть раскрыть глаза на правду тем, кто давно перестал на неё обращать внимание? Вытащить на поверхность всю грязь и лживость этого мира, а после стерёть их, оставив лишь чистоту, правду и великолепие, словно горничная, делающая уборку. Конечно, кое-где в таком случае останется серость и мерзость. Не бывает абсолютной правды и чистоты, как и не существует идеала.
Светлый шёлк волос проскальзывает между пальцами. Играть, запутывать, заплетать. Словно быть рядом с младшей сестричкой, которой у меня никогда не было.
Завтра будет казнь. Какие мелочи! Для этого мира смерти привычны, даже если приговорили королеву. Среди простого люда без лиц найдётся следующая, не менее достойная девочка. Её вытащат из счастливого лона семьи и взвалят на хрупкие плечи бремя игры. История повторится снова, и снова.
Интересно, проживи я чуть дольше, что было бы с нами?
Наверное, я бы очень сильно привязалась к девочке с именем Алиса. Ревновала бы ко всем и к каждому. Ни одно чаепитие, не один балл не могли бы обойтись без моей маленькой принцессы. Самые красивые и дорогие платья, вкуснейшая еда, шикарнейшие апартаменты – баловала и баловала бы бесконечно. Как королева, я бы конечно же имела право входить к ней в любое время суток и проводить с ней больше времени, чем другие. Я бы попросила называть меня сестричкой наедине. А так же, только ей бы разрешала расчесывать на ночь мои волосы. Возможно, когда-нибудь потом, она вышла бы замуж. Может даже и за моего брата. Но я бы долго противилась подобному событию и делала бы всё, чтобы отложить этот миг. В конце-то концом мне совсем не хотелось бы отдавать её кому-то другому, мою малышку Алису.
Слегка щёлкнула девочку по носу, от чего та во сне смешно чуть сморщила носик. Какая же она милая!
На душе тепло и безмятежно-спокойно. Всегда бы так сидела, любуясь бликами солнца на её волосах. Признаюсь, это очень приятно, когда в твоих руках символ перемен, ключик от бурлящего потока этого мира.
Завтра будет казнь. Спешить некуда - впереди ещё несколько часов жизни. Ведь завтра - всего лишь завтра...

@темы: Фэндом: Heart no Kuni no Alice

---

[Сехмет]

Название: Мерзкая плоть
Фэндом: Watchmen (фильм)
Пейринг: ОМП/Комедиант, Роршах/Комедиант
Рейтинг: R
Категория: слэш
Тема: Луна
Размер: 780 слов
Предупреждения: условно, вероятно ООС, UST, плохой стиль, плохая психология, дохлый обоснуй

Роршах не может понять, зачем это нужно, как может случиться что-то, такие вещи находятся за пределами его представлений о механизмах либидо: гомосексуалисты, отступающие от своей мужской природы для него – самые непонятные человеческие существа. Он не знает, что может случиться в голове у мужчины, чтобы он захотел такого.
Сейчас он смотрит на одного из таких мужчин: тот останавливается на углу и смотрит на стоящих под фонарем проституток – оба они годятся ему в сыновья, или, скорее, во внуки, но это его не смущает, он оглядывает их, приценивается, точно выбирая кусок мяса на рынке. Роршах знает, что именно тот хочет получить: право перестать чувствовать себя мужчиной, еще на одну ночь.
Он не видит Роршаха, не обращает внимания на неприметного бродягу, жмущегося к мусорным бакам, а тот – смотрит, не отводя взгляда, хотя происходящее и внушает ему отвращение, и еще больше отвращение – то, что случится после. Немолодой мужчина с уродливым, приметным шрамом на лице, ищущий возможности оказаться под тяжестью более молодого тела – Эдвард Блэйк, и Роршах знает, что именно это имя носит Комедиант, оно записано в его документах. Этот человек, выбирающий шлюху – Комедиант.
Роршах много бы отдал за то, чтобы его подозрения оказались беспочвенными, но за время наблюдений он окончательно уверился в собственной правоте: Комедиант не слишком старается спрятаться, его несложно найти, если знать, как искать, и Роршах чувствует, что однажды это может тому очень дорого стоить.
Если бы Комедианту были нужны мужчины, чтобы использовать их как женщин, подчинять себе их силу, мощь, волю, Роршах понял бы это, но Комедиант покупает их для другого, он знает, видел, неделю назад, сквозь окно гостиничного номера, такое исцарапанное, будто кто-то регулярно чистил его с мелким гравием – но даже сквозь мутное стекло несложно было разглядеть достаточно подробностей. Пару секунд Роршах пытался убедить себя, что это – насилие, шлюхе заплатили за другое, но тот пошел против законов своей профессии – но попытки эти остались тщетными. Комедиант выгибался, стискивая пальцами спинку кровати, мотал головой в такт движениям молодого мулата, снова и снова наваливавшегося на него сзади. Два дня спустя Роршах снова проследил за ним, и, в другом отеле, с белыми занавесками на окнах, с другой дешевой проституткой, все повторилось. Блэйку нравится подобное, в этом теперь Роршах уверен.
Комедианту нравится подобное.
– Сколько возьмешь, чтобы хорошенько меня выебать? – Комедиант хватает одного из парней за ляжку, а тот перехватывает его запястье, и смеется, как-то уж слишком надсадно и фальшиво.
– Мы работаем только вдвоем, – он кивает на стоящего рядом парня, худощавого и длинноволосого, слишком нескладного, чтобы его можно было принять за женщину. – С двух сторон не хочешь попробовать?
Такие обычно обращаются к клиентам «красавчик» или «папаша», если те – в возрасте Комедианта, но сейчас он точно сомневается, стоит ли говорить это слово мужчине который на полфута его выше и заметно шире в плечах.
Потом они склоняется друг к другу ближе, говорят тише, и Роршах уже не слушает, только смотрит – мятые купюры переходят из рук в руки, значит – им удалось договориться, значит, Комедиант сделает это снова, и Роршах не может понять, зачем. Бессмысленные попытки разгадать чужие предпочтения, беспокоят его, точно тесный воротник, трущий шею, и Роршах никак не может избавиться от мыслей о том, что это – своего рода извращенная форма предательства: некоторым такое позволительно, но Комедианту – нет, он должен быть другим, мужчиной, а не его подобием. Комедиант не должен получать удовольствие от такого, и уж тем более – не должен этого искать, не должен платить деньги за то, чтобы его трахали. Отворачиваясь, чтобы не провожать их взглядом, чтобы не запомнить, куда они пойдут, и сбить самого себя со следа, Роршах думает о Сильвии Ковач, женщине, которая продавалась за деньги – она стоила так дешево, что каждый мог ее купить, и была грязной, как уличные углы, на которые мочатся бродяги.
И, теперь, его руки оттягивает знание о том, что Комедиант тоже грязный, был грязным все эти годы – герой, да, бесстрашный, но извращенный, полный противоестественного влечения. Нельзя закрывать глаза на такие вещи, терять их из виду – вот о чем думает Роршах, и о том, что никогда не сможет забыть, видеть Комедианта таким, каким видел раньше, отделить его от Эдварда Блэйка.
Всю следующую ночь напролет ему снится широкая спина Комедианта и его мощные плечи, живот, чуть отвисающий, когда он встает на четвереньки, покрытый частыми, жесткими волосами, как и грудь. Комедиант стонет и рычит, как зверь, предаваясь своей позорной похоти, Роршах сначала не видит лица и тела второго мужчины, а потом – видит, и это – он сам, весь покрытый испариной, задыхающийся от напряжения, когда его член, кажущийся огромным, втискивается Комедианту в зад, когда желтоватые ногти до крови пропарывают кожу на боках Комедианта, поверх старых шрамов. Роршах хочет проснуться, но не просыпается, а его сон дробится на куски, превращается в бесконечный калейдоскоп наползающих друг на друга частей плоти, сливающихся воедино, снова и снова, до тех пор, пока вся эта мерзкая плоть, смешавшись воедино, не поглощает весь мир.

@темы: Watchmen: фэндом в целом, Фэндом: Watchmen

---

01/22

[Misahiko]

Название: Играй со мной
Фэндом: Slam Dunk
Персонажи: Рукава Каэдэ, Сэндо Акира, упоминаются другие
Рейтинг: PG
Категория: джен, пре-слэш
Жанр: (недо)романс
Тема: 06 - Любовники
Размер: 1344 слова
Предупреждения: пост-канон; юст; возможен OOC; претензия на психологизм

Бесповоротное «да»? Или абсолютное «нет»? Он спрашивает себя.

Планы Каэдэ не меняются, вовсе нет. В наушниках по-прежнему звучит американо-английский трёп, будильник, заведённый на пять утра, настроен на постоянный повтор, а Аяко-семпай беспощадна как никогда. Она практически его личный менеджер теперь. И, похоже, весьма правдоподобно поддерживает западный жизненный темп. Экспериментируя на нём.
Он согласен на всё, потому что он будущий король.
Он согласен на ещё что-нибудь, сводящее количество вдохов и времени на нет. Ведь они подпитывают и ввинчивают в каждый нерв осознание – в нём что-то не так. Он помнит – что. И помнит, что хочет забыть. Он забывает, что даже американский английский – продолжение его оранжевой мечты – оказался неспособен помочь.
Рукава раздражённо жмёт на педаль. В оставленной позади смазанной колее – оттиск почти детской обиды на то, что сон не идёт. Да где это видано вообще?
Рукава Каэдэ не собирается что-то менять. Поэтому он беспристрастно задаёт себе вопрос. Абсолютное «нет». Или бесповоротное «да». И он пока недостаточно лукав, чтобы запамятовать суть.
Да и старшая школа Рёнан уже за углом.

-- Сыграй со мной.
Сэндо Акира одной рукой прижимает к бедру мяч, другой ерошит влажные волосы надо лбом – и не смотрит. Говорит что-то пареньку с блокнотом и не смотрит на Рукаву.
-- Эй.
Челюсть едва не сводит – от бессилия. Его не замечают нарочно, с точностью до миллисекунды, а ведь он играл с Санно, думая о… Он думал.
-- Эй.
Теперь они его слышат. И парень с блокнотом – громкий, вспоминает Каэдэ, он очень громкий – поворачивается к нему всем телом. Он полон энтузиазма начать новый журналистский допрос, но шагающий следом невысокий – номер шестой? – бесцеремонно закрывает ему ладонью рот, кивает Рукаве сосредоточенно-небрежно и утаскивает мелкого папарацци куда-то на звук льющейся воды.
Рукаве кажется, что это какой-то спектакль, но у Сэндо умопомрачительно честный взгляд. Как и всегда.
-- Йо! – подбрасывая в воздух обманчиво лёгкий мяч, приветствует Каэдэ ас Рёнан. У него нелепая причёска, вечно улыбающиеся губы и смешливые глаза. Он сутулится, чтобы не возвышаться над большинством вокруг. Он чудной.
Вот только на площадке двадцать восемь на пятнадцать* он сразу всюду и сразу везде. И тогда уже совсем не смешно – разве что ему одному.
Играя с Санно… играя против девятого номера команды Санно, Рукава Каэдэ был одержим лишь мыслью о том, как этот грёбаный гений посмел ему проиграть.

За стеной, в которую врезается посланный явно с душою мяч, льёт дождь. Все звуки долгие, хотя и глухие, и их ноющее псевдо-эхо вибрирует, нарастая, под кожей. Каэдэ скользит по гладкому, простирающемуся вокруг него полу и снова ошибается, переступая белую линию границ. Он ошарашен – и его, кажется, тошнит.
Сегодня девятый раз. Он продолжает играть с этим не в меру весёлым плутом без оправдания в виде Национальных впереди. У него впереди Америка, а он словно разучивается ходить. Он взбешён.
Каэдэ не понимает, почему опять проиграл. Он выдыхает чересчур поспешно – настолько, что не сдерживает вместе с выдохом слова:
-- …не смей… забывать… как меня зовут.
Акира оступается прямо под кольцом, и внезапно невостребованный мяч в полной тишине катится к штрафной. Каэдэ рассерженно шипит: его главному противнику не дозволено лажать. Как и ему самому, вспоминает он мгновение спустя, и пытается задавить в кулаках стыд. Чёрт. Этот дождь.
Сэндо неторопливо возвращается за мячом, добравшимся до центральной прямой. Он не смотрит, не пытается спросить. Вот сейчас шелохнётся бровь, прогоняя неугодную мысль, и Акира ухмыльнётся, сообщая, что разница два очка. И Каэдэ снова продул.
А Каэдэ готов саркастически фыркнуть в ответ, но тут Акира замечает, проходя мимо него:
-- Я сам решаю, кого запоминать.
Рукава захлопывает рот, проглатывая шок, а Сэндо добавляет умиротворённо – как цитирует привычный и истинный закон:
-- Это не зависит от того, кто победил. Так что можешь проигрывать, пока не надоест – это даже забавно, новичок.
Из всего, что происходит потом, Рукава идентифицирует только собственную ярость, окрашенную в цвет баскетбольного мяча, и восторженный смех Сэндо, звучащий всё веселее с каждым попаданием в кольцо. И его, Рукавы, попаданиями тоже. Точно.
Дверь в куда-то внутри срывает с петель.

-- Я победил, – сквозь зубы цедит Каэдэ, непринуждённо обходя Сэндо на пути к кольцу. – Савакиту… из Санно… Я… – Он запинается – трудно дышать, да и Акира выглядит удручённым. Он выглядел точно так же много недель назад, пытаясь вспомнить это же имя. Каэдэ выплёвывает в сердцах: – Идиот! – и всё-таки уточняет – так, как может уточнить исключительно для него: – Китасаву! Помнишь? – Акира искусно изображает глубочайшую ностальгическую печаль, чем доводит Каэдэ до точки кипения, и оставляет попытки помешать трёхочковому броску. – Я хотел спросить, как ты мог ему проиграть... – Сэндо закатывает глаза и выбивает из рук Каэдэ возвращённый в игру мяч. Тот пользуется моментом и разводит руками, чем несказанно смешит аса Рёнан. – Я понял. Ты забыл подчеркнуть, что это было два года назад. – Рукава успевает распознать обманку и отталкивается от пола вместе с Акирой. – Никто не говорил, что ты проиграешь ему сейчас... – В воздухе им каким-то образом становится тесно, мяч изрядно получает по бокам, но летит мимо цели, проваливая попытку Сэндо изменить равный счёт, а два гения баскетбола обрушиваются вниз, ощутимо подрастеряв в навыках изящной игры.
Сэндо, не сдерживаясь, хохочет, Каэдэ хмурит брови и ругается, не стесняясь, а перекатывающийся с бока на бок мяч будто сигналит о том, что у них могла быть ничья.
И Рукава жаждет драки со всей страстью своих пятнадцати лет. Ведь только что он заработал первый за всю историю их совместных игр фол.**

А потом Каэдэ смотрит на успокоившегося, тихого Сэндо, который, наверное, готов улыбнуться, но не спешит и просто чуть слышно дышит. У него невыразительный взгляд и трогательно переплетённые пальцы. И как-то неуловимо возвращаются дождь и эхо. Душно.
Пол снова скользкий. От одноцветности линий в глазах рябит почему-то.
Каэдэ запрокидывает голову, теряясь в оттенках. Ах, да. Верно.
Бесповоротное «да».
Или абсолютное «нет».
Какие у него планы?
Он не собирается их менять – он собирается выбрать.
-- Хей, суперновичок из Шохоку.
Рукава кивает, не замечая, что съезжает вниз по стене.
-- Сыграем?
Ещё бы. Сколько угодно. Без причин и, если повезёт, без последствий.
Но это, конечно, вряд ли.
И чем дальше их увлекает в продуманную до мелочей какофонию движений, тем настойчивее в висках Каэдэ что-то неритмично стучит, подсказывая, что для игры это несоразмерно много. Но Каэдэ не учился играть в другое. Каэдэ не знает правил.
Ведь, может быть, это танец.
Ведь, может быть, это – больше.
А мяч – это просто... средство. Голос.
И каждый раз, позволяя себе его упустить, Акира спрашивает о чём-то. А Рукава безжалостно вколачивает мяч в пол, хоронит его в кольце. Он достаточно силён, чтобы не отрицать того, с чем сам же сюда пришёл. А Сэндо достаточно мудр, чтобы… молчать?
Каэдэ хочет закончить поскорей, потому что ещё чуть-чуть – и он не сумеет прикоснуться к мячу. Он вынужден восстанавливать дыхание всякий раз, когда мяч касается его.
А когда они по молчаливому согласию останавливают счёт – ничья, разумеется, ничья! – единственное, о чём может думать Рукава, стараясь устоять на ногах, – это то, что ему необходимо одеться. А то так слишком... открыто? Треклятый мяч!

-- Как неудобно, – задумчиво роняет Акира, приподнимая уголки губ, и пытается направить взгляд вверх, на не прикрытый волосами лоб. Он презабавно сводит брови и неловко вздыхает через раз. Ещё полминуты назад он прижимал ко лбу подрагивающую ладонь, словно ненароком занавешивая откровенно шальные глаза.
Рукава, загнавший поглубже надуманную последней дурь и талантливый к обманкам не меньше, чем кое-кто другой, взирает на него неодобрительно, не уточняя вслух – но понятно и без того. «Неудобно что?»
-- Не спрятаться, – хмыкает Акира, отводя глаза. И улыбается как-то вымученно.
Беспомощно. Удивлённо.
Каэдэ всё-таки фыркает – для успокоения души и, презрительно цокая языком, припечатывает:
-- Слабак.
И опускает голову, пряча за растрепавшейся чёлкой собственный взгляд.
И глухо, монотонно бубнит:
-- Я буду играть с тобой до тех пор, пока не вобью своё имя намертво в твою тупую башку. И ты больше никому не посмеешь проиграть. Разумеется, кроме меня…
Рукава не уверен, слышит ли – но ощущает отчётливо, каждой клеткой кожи, и без того источённой неумолкаемым эхом, как Сэндо мягко смеётся. И Каэдэ не может, не в силах не встретить его взгляд. Который нестерпимо тёплый. Который приглашает. И Рукава не знает, как это принять, как смотреть в такие его глаза – когда единственной угрозой, которую он может в них прочесть, становится беззащитность. И если бы его, Каэдэ, беззащитность. Если бы.
-- Звучит как будто признание в…
Бесповоротно.

И пусть это «неудобно». Пусть.
Даже если они забудут о мяче.
Когда забудут.

…но причём здесь Китасава-то был, а?

______

Примечания:
* - В настоящее время стандарты несколько изменились, но раньше размеры игрового баскетбольного поля (в пределах ограничивающих линий) составляли 15 м в ширину и 28 м или 26 м в длину. Каковы были стандарты в начале 90-х в старших школах Японии, я не имею понятия, поэтому если кто-то располагает доподлинной информацией или помнит такие детали из аниме/манги, просветите, пожалуйста, буду благодарна.
** - Персональный фол, совершённый в момент броска, наказывается штрафными - одним штрафным, если мяч достиг цели, двумя или тремя в зависимости от «стоимости» броска, если мяч цели не достиг. Иначе говоря, Рукава пытался помешать Сэндо повести в счёте, само попадание ему предотвратить удалось (могла сохраниться «ничья»), однако он допустил грубое нарушение, за что Сэндо получил право на штрафной. Я, конечно, понимаю, что вряд ли они в играх один на один придерживались «регламента» во всех нюансах без исключения, но думаю, что очевидный фол просто так проигнорировать не могли. Они всё-таки не чтобы «убить время» играли. Рукава уж точно.

@темы: Slam Dunk: Сэндо Акира, Фэндом: Slam Dunk

---

10/22

[Титановые голосовые связки Донны Ноубл]

Название: Терпение
Фэндом: Trinity Blood
Персонажи: Кейт Скотт
Рейтинг: PG
Категория: ангст
Тема: 14 Умеренность
Размер: 600 слов
Предупреждения: ООС

Терпение – это искусство надеяться.

Терпение? Терпение – это искусство надеяться. Кейт знала это получше многих, вот только продолжая терпеть, она уже отчаялась продолжать надеяться.
Удивительно, как можно не ценить простейшего из того, чем обладаешь. Возможность дышать, возможность обонять и осязать, чувствовать вкус пищи, тепло прикосновения – мелочи, из которых и складывается жизнь. Когда ты лишён всего этого, кажется, что и жизни ты лишён –осталось только горькое, жалкое подобие существования и не менее жалкое право на полезность.
Иногда Кейт искренне сожалела, что то ранение отняло у неё не жизнь целиком, а лишь только способность двигаться. Она ни на мгновение не задумывалась о том, что, будь у неё возможность повернуть время вспять, она бы так же, как и тогда, бросилась закрывать собой Катерину, но с условием смерти вместо иллюзии существования. Так было бы лучше и гораздо правильнее. И в таком случае из-за неё Вильяму и Катерине не пришлось бы хлопотать, создавая ей тело бесплотное и тело плотское, но созданное не из крови и тканей, а из стали, да и ей самой было бы значительно легче…
Ей не пришлось бы испытывать эти ежедневные, еженочные, ежесекундные терзания.
Она была безмерно благодарна за то, что они не оставили её, парализованную, на произвол судьбы, за то, что они приняли живейшее участие в дальнейшем устройстве её будущности. Но кто бы знал, как бесконечно тяжело ей было видеть незнакомых людей, с непривычки испуганно отводивших глаза, как горько было не ощущать голода и усталости, как одиноко было бодрствовать, когда весь остальной мир погружался в сон!
И как страшно было потерять возможность хотя бы просто коснуться своего прошлого, своего прежнего тела – плоти, погребённой под саваном из проводов…
Терпение – удел всякого существа, населяющего эту старую планетку и хоть сколько-нибудь отличающегося от окружающих его. Кейт знала это, но смириться так и не смогла – да и не получилось бы это при её-то натуре, слишком огненной для жительницы Альбиона. И хотя эта вынужденная жизнь охладила её внутреннее пламя, погасить его окончательно она так и не смогла.
Тело бренно, повторяла она себе, вечны лишь знания разума, а её разум, многократно усиленный самыми мощными компьютерами, был поистине велик. Вот только легче от этого ей уже давно не становилось. Что такое готовить чай для Катерины и не иметь возможности попробовать его, что такое видеть, как дрожат веки Вацлава, когда он сидит, задумавшись, и не моргать самой, что такое видеть мерно поднимающуюся и опускающуюся грудь Вильяма и знать, что задышать сама она уже не сможет?
Это пытка – нестерпимая, нескончаемая пытка длиною в жизнь. Или, скорее, не-жизнь, и невозможно хоть немного облегчить её, крепко зажмурившись, закусив губу или болезненно сжав кулаки. Если проделать любое из этих действий, картинки перекроют друг друга, причудливо смажутся, и ей вновь захочется выть раненым зверем.
Но даже слёз, простейшего способа выражения человеческого горя, она лишена вот уже десять с лишним лет.
Так остро и так несправедливо…
Идеальная машина, полезный инструмент? Да, так оно и есть. Но симбиоз человеческого разума и чужого металлического тела, железной махины, идея, так долго занимавшая самые известные умы, в конкретно данном случае не приносила ей самой почти ничего, кроме грусти.
Пожалуй, она чрезвычайно ценна для Катерины, но для неё самой искусственная жизнь, расцвеченная морганием мониторов и пульсацией электричества, уже давно потеряла всякую ценность. Единственную же ценность для неё имела несбыточная мечта – сделать глоток горько-мятного воздуха больничной палаты, пропахшей медикаментами, и ощутить его вкус на своих собственных губах из плоти и крови. Пусть дрогнут ресницы, пусть откроются глаза, пусть пальцы ощутят шершавую ткань простыней, пусть…
Всё на свете Кейт отдала бы за эту мечту, всё, что имела – но она не имела почти ничего, не считая безграничного терпения, в котором она тонула.
Терпение? Что ж, да, наверное, это дарованное Всевышним благо – но только не для того, кто терпит.

@темы: Trinity Blood: фэндом в целом, Фэндом: Trinity Blood