[А2КОТ] [life ain't always pretty, but it's always fun]
Название: Где заканчивается упрямство.
Фэндом: Samurai Deeper Kyo.
Персонажи: Кё, Мурамаса.
Рейтинг: едва PG.
Категория: джен.
Тема: I Маг (воля, независимость, ученичество).
Размер: 1531 слово
Примечания: предполагается, что это missing scene.
Предупреждения: "это такой слегка кровавый флафф". И да, Кё местами выглядит не шибко вхарактерным, но дело тут в ситуации. Все-таки, к учителю у него отношение особое.
читать дальшеДень четвертый.
- Кё, спокойнее. Сосредоточься, - он понимает, что это попросту невозможно, что пока идет синхронизация, "Сатори" бьет отдачей их обоих; но ему-то не привыкать, он так уже делал, а вот для его ученика это впервые.
Сложностей добавляет еще и характер Кё: открыть свои мысли навстречу мыслям другого человека? позволить кому-то хоть на секунду увидеть содержимое своей головы? принять помощь?!.. Да он скорее ляжет и сдохнет!
Впрочем, этого он тоже пока не планирует. Кровь мелкими каплями сочится из множества неглубоких порезов, он тяжело дышит, но меч легко вонзается в камень, Кё выпрямляется, и его алые глаза по-прежнему горят в темноте ненормальным, нечеловеческим светом.
День девятый.
Темно-красные капли срываются с подбородка, падают вниз и исчезают, теряясь в темноте. Кё судорожно хватает ртом воздух, пользуясь секундой передышки, и ему вновь приходится уходить в глухую оборону.
Ему. Ха.
Проблема в том, что ему необходимы эти самые "абсолютные техники". Что бы это ни значило.
А на их освоение нужны годы.
Которых в запасе нет. И единственный шанс обмануть время - помещение знаний напрямую в голову - срывается.
Кё честно пытается "открыть разум", но только себя не перекроишь - он слишком упёртый, чтобы сдаваться даже самому себе. Он так привык. Привык и к отсутствию помощи - настолько, что любая помощь теперь кажется странной и какой-то, что ли, неуместной.
Впрочем, Мурамаса прекрасно все понимает - иного он и не ожидал.
...Его "Сатори" предназначено для чтения мыслей с поверхности разума. Все остальное - практически ересь. А такое вот перемещение знаний - вообще опасно. Потому что, во-первых, мыслят люди совершенно по-разному, и, во-вторых, в голове их есть тысячи барьеров, не позволяющих мыслям прорываться наружу. Но есть один почти идеальный способ "открыть" разум человека.
Это просто, как с дверью. Можно ковыряться с замком, а можно снести ее с петель.
Чтобы снять контролирующие барьеры, нужно отобрать у человека все силы. Вымотать его.
А для этого нет способа вернее, чем бой.
У Кё нет времени даже поднять руку и вытереть кровь, настойчиво лезущую в глаз.
К тому же, его десятиминутный лимит опять заканчивается, и снова тело тяжелеет и будто отслаивается от души, разума, духа или чего там еще.
Кё отступает на несколько шагов и сползает по стене - практически падает. Глаза застилает серая пелена, кровь, смешиваясь с потом, скользит по коже и капает в пыль, легкие жжет от недостатка воздуха.
Чужое тело. Не "как чужое", а именно чужое.
Этого ублюдка Кёширо.
Мурамаса смотрит на него сверху вниз и тщательно пытается скрыть жалость - этого Кё никогда не стерпит.
"Кёширо, мать твою... Твою мать за ноги, Кёширо..." - прорывается сквозь хриплое дыхание шепот.
Нет, не шепот. Мысли. Те мысли, что преследуют его постоянно.
"Какого... черта..."
Неужели барьер сломан?
И, что еще важнее, неужели это все, что у Кё в мыслях, то, ради чего он ищет силы?..
Скрежет.
Меч скользит по камням, вспарывая их. Кё медленно, держась левой рукой за стену, поднимается, опирается на меч. Сощуривается, пытаясь развеять туман в глазах, и резким движением поднимает но-дачи.
Его мысли вновь исчезают, но Мурамаса не может не улыбнуться.
- Ты в курсе, что сейчас совершил невозможное? - интересуется он, отводя меч чуть в сторону и готовясь к нападению.
- Что значит "невозможное"? - хриплый смешок сквозь стиснутые в оскале зубы. - Решил драться - значит дерусь. Все остальное - хрень собачья.
Рука с мечом явственно дрожит, но это уже неважно.
Он встаёт снова и снова не за счет возможностей тела, не за счет холодного приказа разума, даже не за счет порыва души. То, что поднимает его и бросает вперед - это его желания. Желание жить, желание драться, желание победить - все это, смешиваясь, и формирует его "волю".
День пятнадцатый.
Мир видится мутно, как через очень тонкую бумагу. Положение Мурамасы Кё оценивает только по звуку да по пятну света от катаны.
Еще один путь стать сильнее - "говорить" со своим мечом. Обратиться к нему как к боевому партнеру - не словами, но духом, - и получить взамен всю его силу.
Этот путь не для Кё. Использовать чью-то там силу? Чью бы то ни было - нахрен. Ему хватит своей. Он никогда не зависел от куска металла, которым приходилось сражаться, и зависеть не собирается.
Почему он тогда пользуется Тэнро и только Тэнро?
Ну, во-первых, это меч, выкованный Мурамасой. Клан Мибу всегда был кланом сильнейших войнов, и поэтому их технологии ковки оружия рассчитаны на огромную, даже скорее нечеловеческую силу будущего владельца. То есть, в отличие от других мечей, этот не превращается в хлам после одной ма-а-аленькой (то есть, с количеством трупов меньше пятидесяти) потасовки.
И, во-вторых, опять же: это меч, выкованный Мурамасой. Напоминание об учителе и о том, чему он учил. А также о женщине, которая погибла, чтобы передать ему этот меч.
Впрочем, вторую причину Кё никогда не обозначал даже для себя.
...Звон скрещивающихся мечей; тихие шорохи и стуки - от одежды и от секундных прикосновений к камню, прежде чем одним прыжком достигнуть соперника; тяжелое дыхание. Звуки остались единственным четким ориентиром.
Поэтому когда Мурамаса вдруг со свистом втягивает воздух, сбиваясь с четкого ритма вдохов и выдохов, Кё сразу ощущает это и... вместо того, чтобы, как зовет разгоревшаяся от схватки кровь и все инстинкты воина разом, ударить, - отшатывается назад, чтобы не дай бог не задеть, не сделать больнее.
- Ты как? - этот голос уже не похож ни на его собственный, ни на Кёширо - да это уже больше смахивает на хрип из перерезанного горла! Но это все неважно, потому что сейчас у Мурамасы плечи вздрагивают от надсадного кашля, и в алых глазах Кё проскальзывает боль. Если бы только...
- Я в порядке, - ухитряется произнести Мурамаса сквозь кашель. Да он еще и улыбнуться ухитряется! - Продолжаем.
Ага, сейчас прям. Бегу и падаю.
Это даже не мысль, просто чувство, ощущение, доносящееся до Мурамасы, как слабый порыв ветра.
Кё все-таки делает шаг к нему, поднимая левую руку с намерением придержать учителя за плечо. Но тот вдруг резко вскидывает катану, так, что меч практически упирается Кё в грудь.
- Не подходи ближе, - голубые глаза слегка сощуриваются, а в голосе сквозит металл, хотя Мурамаса тут же заходится в новом приступе кашля.
Лицо Кё мрачнеет, как будто он спешно подбирает пятьдесят способов нашинковать этого человека на кровавые ошметки, но Мурамаса ведь знает его давно, очень давно.
Это - растерянность. Точнее, полное непонимание, что теперь делать.
- Кё... - тихо говорит он, не смотря в лицо ученика. - Для чего ты сражаешься?
- Какое это имеет значение..? - "сейчас", чуть не добавляет он.
- Это всегда имеет значение. Так зачем?
- Потому что... мне это нравится. Потому что... я хочу стать сильнее, - Кё с трудом подбирает слова. Он никогда не пытался понять этого сам, и уж тем более не пытался объяснить другим. Он просто делал так, как ему хотелось. Как подсказывало сердце, если угодно. Но когда его спрашивает именно этот человек, он чувствует странную потребность не отказать ему в ответе. Как будто ищет у него понимания или что-то в этом роде. Бред конечно, но.
- Стать сильнее, и?.. Что тогда?
- Сильнее. И все. Ничего "тогда", - Кё хмуро проговаривает все это, пытаясь объяснить то, что для него естественно, очевидно, ну, как то, что небо сверху, а по земле ходят ногами. - Я просто хочу быть сильнейшим. Для этого нужна какая-то причина?
День девятнадцатый.
Как долго это тянется? Внутренние часы сбоят, в ушах звенит, глаза отказываются видеть. Кажется, он несколько раз терял сознание, - потом приходил в себя, поднимался снова и снова, сплевывая кровь и пыль.
Ничего. Ничего, ничего, ничего! Кажется, он действительно скорее умрет, чем "откроет разум".
Кё впервые в жизни готов проклинать собственное упрямство.
Потому что Мурамаса отдает все силы, чтобы помочь ему. Потому что кашляет он уже давно кровью. Потому что он все чаще останавливается из-за того, что по телу проходит судорога.
Кё почти готов сказать "хватит". Останавливает его только одно: если все их усилия пойдут прахом, то получится, что Мурамаса сейчас страдает зазря.
Он снова бросается вперед, только чтобы сталь скользнула по коже, вспорола ее и мясо под ней, - возможно, осталось совсем чуть-чуть боли, прежде чем он перестанет контролировать свой разум, - и тут же назад, чтобы не нанести удара в ответ, не поднять руку на...
Тихий стук не сразу опознается сознанием. А потом...
Оказывается, это меч Мурамасы упал на камни с глухим звоном. Вырвался из ослабевших пальцев.
А сам учитель сгибается пополам, хватается за горло, будто пытаясь удержать в себе рвущийся наружу кашель; его глаза широко раскрыты от боли, и он начинает крениться вперед...
В этот момент Кё забывает и о себе, и о столь необходимых ему техниках, и о чем бы то ни было.
Мир сжимается до маленькой фигурки падающего человека.
Кё оказывается рядом менее, чем за четверть секунды, как будто не было двадцати дней изматывающего боя, как будто чужое тело не тянет вниз, как будто он тот прежний боец, который мог в одиночку расправиться с целой армией.
Он подхватывает своего учителя, осторожно, бережно помогает ему опуститься на пол, прижимает к себе такое хрупкое, измученное болезнью тело.
Мурамаса все еще пытается подняться, но руки и ноги не слушаются его.
"Как он слаб", - шелестит знакомый голос. "Нужно что-то сделать, но что? Черт. Глупый, упрямый старикан".
Мир вокруг Мурамасы вдруг наполняется чужими красками.
"Слабые. Слабые", - и он сейчас не только о Мурамасе, - "Во что они лезут? Слабые должны просто положиться на сильных и ждать, пока их спасут".
Образы возникают один за другим.
Мурамаса находит в себе силы для слабой улыбки.
"Если бы знал, что это поможет, упал бы еще пять дней назад", - думает он, зная, что будет услышан.
"Глупый, глупый старик" - тепло улыбается Кё.
В его памяти отпечатываются движения тела и духа, нужные, чтобы вызвать абсолютные техники.
Фэндом: Samurai Deeper Kyo.
Персонажи: Кё, Мурамаса.
Рейтинг: едва PG.
Категория: джен.
Тема: I Маг (воля, независимость, ученичество).
Размер: 1531 слово
Примечания: предполагается, что это missing scene.
Предупреждения: "это такой слегка кровавый флафф". И да, Кё местами выглядит не шибко вхарактерным, но дело тут в ситуации. Все-таки, к учителю у него отношение особое.
читать дальшеДень четвертый.
- Кё, спокойнее. Сосредоточься, - он понимает, что это попросту невозможно, что пока идет синхронизация, "Сатори" бьет отдачей их обоих; но ему-то не привыкать, он так уже делал, а вот для его ученика это впервые.
Сложностей добавляет еще и характер Кё: открыть свои мысли навстречу мыслям другого человека? позволить кому-то хоть на секунду увидеть содержимое своей головы? принять помощь?!.. Да он скорее ляжет и сдохнет!
Впрочем, этого он тоже пока не планирует. Кровь мелкими каплями сочится из множества неглубоких порезов, он тяжело дышит, но меч легко вонзается в камень, Кё выпрямляется, и его алые глаза по-прежнему горят в темноте ненормальным, нечеловеческим светом.
День девятый.
Темно-красные капли срываются с подбородка, падают вниз и исчезают, теряясь в темноте. Кё судорожно хватает ртом воздух, пользуясь секундой передышки, и ему вновь приходится уходить в глухую оборону.
Ему. Ха.
Проблема в том, что ему необходимы эти самые "абсолютные техники". Что бы это ни значило.
А на их освоение нужны годы.
Которых в запасе нет. И единственный шанс обмануть время - помещение знаний напрямую в голову - срывается.
Кё честно пытается "открыть разум", но только себя не перекроишь - он слишком упёртый, чтобы сдаваться даже самому себе. Он так привык. Привык и к отсутствию помощи - настолько, что любая помощь теперь кажется странной и какой-то, что ли, неуместной.
Впрочем, Мурамаса прекрасно все понимает - иного он и не ожидал.
...Его "Сатори" предназначено для чтения мыслей с поверхности разума. Все остальное - практически ересь. А такое вот перемещение знаний - вообще опасно. Потому что, во-первых, мыслят люди совершенно по-разному, и, во-вторых, в голове их есть тысячи барьеров, не позволяющих мыслям прорываться наружу. Но есть один почти идеальный способ "открыть" разум человека.
Это просто, как с дверью. Можно ковыряться с замком, а можно снести ее с петель.
Чтобы снять контролирующие барьеры, нужно отобрать у человека все силы. Вымотать его.
А для этого нет способа вернее, чем бой.
У Кё нет времени даже поднять руку и вытереть кровь, настойчиво лезущую в глаз.
К тому же, его десятиминутный лимит опять заканчивается, и снова тело тяжелеет и будто отслаивается от души, разума, духа или чего там еще.
Кё отступает на несколько шагов и сползает по стене - практически падает. Глаза застилает серая пелена, кровь, смешиваясь с потом, скользит по коже и капает в пыль, легкие жжет от недостатка воздуха.
Чужое тело. Не "как чужое", а именно чужое.
Этого ублюдка Кёширо.
Мурамаса смотрит на него сверху вниз и тщательно пытается скрыть жалость - этого Кё никогда не стерпит.
"Кёширо, мать твою... Твою мать за ноги, Кёширо..." - прорывается сквозь хриплое дыхание шепот.
Нет, не шепот. Мысли. Те мысли, что преследуют его постоянно.
"Какого... черта..."
Неужели барьер сломан?
И, что еще важнее, неужели это все, что у Кё в мыслях, то, ради чего он ищет силы?..
Скрежет.
Меч скользит по камням, вспарывая их. Кё медленно, держась левой рукой за стену, поднимается, опирается на меч. Сощуривается, пытаясь развеять туман в глазах, и резким движением поднимает но-дачи.
Его мысли вновь исчезают, но Мурамаса не может не улыбнуться.
- Ты в курсе, что сейчас совершил невозможное? - интересуется он, отводя меч чуть в сторону и готовясь к нападению.
- Что значит "невозможное"? - хриплый смешок сквозь стиснутые в оскале зубы. - Решил драться - значит дерусь. Все остальное - хрень собачья.
Рука с мечом явственно дрожит, но это уже неважно.
Он встаёт снова и снова не за счет возможностей тела, не за счет холодного приказа разума, даже не за счет порыва души. То, что поднимает его и бросает вперед - это его желания. Желание жить, желание драться, желание победить - все это, смешиваясь, и формирует его "волю".
День пятнадцатый.
Мир видится мутно, как через очень тонкую бумагу. Положение Мурамасы Кё оценивает только по звуку да по пятну света от катаны.
Еще один путь стать сильнее - "говорить" со своим мечом. Обратиться к нему как к боевому партнеру - не словами, но духом, - и получить взамен всю его силу.
Этот путь не для Кё. Использовать чью-то там силу? Чью бы то ни было - нахрен. Ему хватит своей. Он никогда не зависел от куска металла, которым приходилось сражаться, и зависеть не собирается.
Почему он тогда пользуется Тэнро и только Тэнро?
Ну, во-первых, это меч, выкованный Мурамасой. Клан Мибу всегда был кланом сильнейших войнов, и поэтому их технологии ковки оружия рассчитаны на огромную, даже скорее нечеловеческую силу будущего владельца. То есть, в отличие от других мечей, этот не превращается в хлам после одной ма-а-аленькой (то есть, с количеством трупов меньше пятидесяти) потасовки.
И, во-вторых, опять же: это меч, выкованный Мурамасой. Напоминание об учителе и о том, чему он учил. А также о женщине, которая погибла, чтобы передать ему этот меч.
Впрочем, вторую причину Кё никогда не обозначал даже для себя.
...Звон скрещивающихся мечей; тихие шорохи и стуки - от одежды и от секундных прикосновений к камню, прежде чем одним прыжком достигнуть соперника; тяжелое дыхание. Звуки остались единственным четким ориентиром.
Поэтому когда Мурамаса вдруг со свистом втягивает воздух, сбиваясь с четкого ритма вдохов и выдохов, Кё сразу ощущает это и... вместо того, чтобы, как зовет разгоревшаяся от схватки кровь и все инстинкты воина разом, ударить, - отшатывается назад, чтобы не дай бог не задеть, не сделать больнее.
- Ты как? - этот голос уже не похож ни на его собственный, ни на Кёширо - да это уже больше смахивает на хрип из перерезанного горла! Но это все неважно, потому что сейчас у Мурамасы плечи вздрагивают от надсадного кашля, и в алых глазах Кё проскальзывает боль. Если бы только...
- Я в порядке, - ухитряется произнести Мурамаса сквозь кашель. Да он еще и улыбнуться ухитряется! - Продолжаем.
Ага, сейчас прям. Бегу и падаю.
Это даже не мысль, просто чувство, ощущение, доносящееся до Мурамасы, как слабый порыв ветра.
Кё все-таки делает шаг к нему, поднимая левую руку с намерением придержать учителя за плечо. Но тот вдруг резко вскидывает катану, так, что меч практически упирается Кё в грудь.
- Не подходи ближе, - голубые глаза слегка сощуриваются, а в голосе сквозит металл, хотя Мурамаса тут же заходится в новом приступе кашля.
Лицо Кё мрачнеет, как будто он спешно подбирает пятьдесят способов нашинковать этого человека на кровавые ошметки, но Мурамаса ведь знает его давно, очень давно.
Это - растерянность. Точнее, полное непонимание, что теперь делать.
- Кё... - тихо говорит он, не смотря в лицо ученика. - Для чего ты сражаешься?
- Какое это имеет значение..? - "сейчас", чуть не добавляет он.
- Это всегда имеет значение. Так зачем?
- Потому что... мне это нравится. Потому что... я хочу стать сильнее, - Кё с трудом подбирает слова. Он никогда не пытался понять этого сам, и уж тем более не пытался объяснить другим. Он просто делал так, как ему хотелось. Как подсказывало сердце, если угодно. Но когда его спрашивает именно этот человек, он чувствует странную потребность не отказать ему в ответе. Как будто ищет у него понимания или что-то в этом роде. Бред конечно, но.
- Стать сильнее, и?.. Что тогда?
- Сильнее. И все. Ничего "тогда", - Кё хмуро проговаривает все это, пытаясь объяснить то, что для него естественно, очевидно, ну, как то, что небо сверху, а по земле ходят ногами. - Я просто хочу быть сильнейшим. Для этого нужна какая-то причина?
День девятнадцатый.
Как долго это тянется? Внутренние часы сбоят, в ушах звенит, глаза отказываются видеть. Кажется, он несколько раз терял сознание, - потом приходил в себя, поднимался снова и снова, сплевывая кровь и пыль.
Ничего. Ничего, ничего, ничего! Кажется, он действительно скорее умрет, чем "откроет разум".
Кё впервые в жизни готов проклинать собственное упрямство.
Потому что Мурамаса отдает все силы, чтобы помочь ему. Потому что кашляет он уже давно кровью. Потому что он все чаще останавливается из-за того, что по телу проходит судорога.
Кё почти готов сказать "хватит". Останавливает его только одно: если все их усилия пойдут прахом, то получится, что Мурамаса сейчас страдает зазря.
Он снова бросается вперед, только чтобы сталь скользнула по коже, вспорола ее и мясо под ней, - возможно, осталось совсем чуть-чуть боли, прежде чем он перестанет контролировать свой разум, - и тут же назад, чтобы не нанести удара в ответ, не поднять руку на...
Тихий стук не сразу опознается сознанием. А потом...
Оказывается, это меч Мурамасы упал на камни с глухим звоном. Вырвался из ослабевших пальцев.
А сам учитель сгибается пополам, хватается за горло, будто пытаясь удержать в себе рвущийся наружу кашель; его глаза широко раскрыты от боли, и он начинает крениться вперед...
В этот момент Кё забывает и о себе, и о столь необходимых ему техниках, и о чем бы то ни было.
Мир сжимается до маленькой фигурки падающего человека.
Кё оказывается рядом менее, чем за четверть секунды, как будто не было двадцати дней изматывающего боя, как будто чужое тело не тянет вниз, как будто он тот прежний боец, который мог в одиночку расправиться с целой армией.
Он подхватывает своего учителя, осторожно, бережно помогает ему опуститься на пол, прижимает к себе такое хрупкое, измученное болезнью тело.
Мурамаса все еще пытается подняться, но руки и ноги не слушаются его.
"Как он слаб", - шелестит знакомый голос. "Нужно что-то сделать, но что? Черт. Глупый, упрямый старикан".
Мир вокруг Мурамасы вдруг наполняется чужими красками.
"Слабые. Слабые", - и он сейчас не только о Мурамасе, - "Во что они лезут? Слабые должны просто положиться на сильных и ждать, пока их спасут".
Образы возникают один за другим.
Мурамаса находит в себе силы для слабой улыбки.
"Если бы знал, что это поможет, упал бы еще пять дней назад", - думает он, зная, что будет услышан.
"Глупый, глупый старик" - тепло улыбается Кё.
В его памяти отпечатываются движения тела и духа, нужные, чтобы вызвать абсолютные техники.
@темы: Samurai Deeper Kyo: фэндом в целом, Фэндом: Samurai Deeper Kyo